Миранда тоже улыбнулась и усадила подругу нa диван.
— Такой способности у тебя отродясь не было. Хочешь чаю?
Оливия кивнула.
— Не понимаю, почему я постоянно попадаю во всякие истории. Наверное, плохо знаю людей, — с кем можно быть откровенным, а с кем нет. Вот у тебя самый острый язык в Лондоне, и никто на тебя не обижается.
Миранда дернула за шнурок звонка, вызывая горничную.
— По-моему, ты преувеличиваешь.
— Да вовсе нет. И ты это знаешь. Согласись, у тебя ни разу не было неприятностей из-за случайно вырвавшейся фразы. Никто не держит на тебя обиды.
— Наверное, это потому, что я не высказываю своего мнения так громко, как ты, — ответила Миранда, пряча улыбку.
— Ты права, — вздохнула Оливия. — Мне многому надо у тебя учиться. У тебя очень развито чувство юмора. А оно помогает в жизни.
— Ну что ты! Я никогда не придавала этому значения.
Оливия хмыкнула:
— Но язычок у тебя острый, это неоспоримо. И Тернер всегда так говорит. Выходит, не одна я так считаю.
При упоминании его имени Миранда с трудом проглотила ком в горле и спросила:
— Он вернулся в город?
— Нет. Я сто лет его не видела. Он где-то в Кенте, с друзьями.
Вот как? Конечно, Кент далеко от Камберленда, но по крайней мере все-таки находится в Англии.
— Он ведь давно вас покинул, — заметила Миранда.
— Да. Уехал куда-то с лордом Гарри Уинтропом, а тот всегда любил удариться в разгул. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.
Да, она догадывалась.
— Думаю, что они просто развлекаются. Вино, женщины и все такое, — продолжала Оливия. — Уверена, что приличных леди там не будет.
У Миранды опять перехватило дыхание. Мысль о Тернере с другой женщиной была невыносима. Особенно теперь, когда она узнала, что такое интимная близость. Она находила массу причин его отсутствия, целыми днями придумывала всевозможные разумные, извиняющие его объяснения. Как ни горько, но это было ее единственное времяпрепровождение. Но ей ни разу не пришло в голову, что он может быть с другой. Он же знает, как больно, когда тебя предают! Как же мог так поступить с ней?
Он в ней не нуждался, вот в чем дело. Боль была такой острой, словно в сердце вбили гвозди.
Она ему не нужна, но страстно его хочет. И это больно. Слава Богу, что Оливия любовалась греческой вазой — столь ценимой отцом, — а иначе увидела бы, как страдальчески исказилось лицо ее подруги.
Миранда встала и поспешно отошла к окну, сделав вид, что рассматривает что-то за окном.
— Он наверняка весело проводит время, — вымолвила она.
— Ты про Тернера? Конечно, раз отсутствует так долго. Мама просто в отчаянии… правда, она больше занята моим поведением. Послушай, ты не возражаешь, если я останусь здесь, с тобой? Наш дом в Хавербрейксе слишком велик, а когда в нем никто не живет, там гуляют сквозняки.
— Конечно, буду только рада. — Миранда оставалась у окна, собираясь с силами, чтобы спокойно посмотреть на Оливию. — Мне немного одиноко. Кроме папы, рядом никого, да и он все время занят.
— А как он себя чувствует? Надеюсь, поправляется?
— Папа? — Миранда была рада появлению горничной. Она велела принести чай и повернулась к Оливии: — Он… ему намного лучше.
— Я должна пожелать ему здоровья. Мама также просила передать самые добрые пожелания и…
— О, это лишнее, — поспешно прервала подругу Миранда. — Он не любит, когда ему напоминают о болезни. Ты же знаешь, какой он гордый.
Та, как всегда, без обиняков сказала:
— Удивительно!
— Видишь ли, это… мужское недомогание, — на ходу придумала Миранда.
Она много слышала о женских болезнях и решила, что и у мужчин тоже имеются свои хвори. А если таковых у них нет, то Оливии об этом неизвестно.
Но она не учла ненасытное любопытство подруги.
— Правда? — У Оливии глаза полезли на лоб. — А что это такое? В чем проявляется?
— Я не могу об этом говорить. — Миранда мысленно извинилась перед отцом. — Папу это поставило бы в неловкое положение.
— Но…
— А твоя мама была бы недовольна мной, поскольку такие вещи не для нежных ушей.
— Глупости! — фыркнула Оливия. — Мои-то все выдержат.
«Уши Оливии, возможно, не отличаются особой деликатностью, но все остальное у нее, без сомнения, нетронутое, целомудренное… в отличие от меня», — подумала Миранда.
— Не будем больше об этом говорить, — твердо заявила она. — Оставляю это твоей неуемной фантазии.
Оливия что-то пробурчала, но обижалась недолго.
— Когда ты возвращаешься домой? — спросила она:
— А я разве не дома? — напомнила ей Миранда.
— Да-да, конечно. Но, уверяю тебя, вся наша семья очень скучает по тебе. Так когда ты приедешь в Лондон?
Миранда закусила нижнюю губу. По ней скучает не вся семья Бевелсток. А иначе один из ее членов не задержался бы так долго в Кенте. Но для нее возвращение в столицу — это единственная возможность побороться за свое счастье. Сидя здесь, в Камберленде, — либо плача над дневником, либо уныло глядя в окно, — она делается похожей на бесхребетную дуру.
— Если я и дура, — пробормотала себе под нос Миранда, — то по крайней мере бесхребетной не буду. Это очень унизительно.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что вернусь в Лондон, — решительно объявила подруге Миранда. — Папа уже достаточно поправился, чтобы обходиться без меня.
— Прекрасно. Когда мы поедем?
— Думаю, через пару дней. — Миранда удивилась собственной смелости. Все-таки есть смысл немного отсрочить поездку. — Мне нужно сложить вещи, да и ты устала после долгого путешествия.
— Да, есть немного. Может, действительно задержаться здесь на недельку, если, конечно, тебе не надоела деревенская жизнь? Я не прочь отдохнуть от лондонской суеты.
— Это будет замечательно, — заверила Оливию Миранда.
Пусть Тернер подождет. Он определенно не собирается ни на ком жениться в обозримом будущем, а у нее будет время, чтобы все окончательно обдумать и решить.
— Превосходно! Покатаемся верхом прямо сегодня? Умираю, как хочется поскакать галопом!
— Звучит заманчиво. — Появилась горничная с подносом, и Миранда стала разливать чай. — Думаю, что мы чудесно проведем эту неделю.
Но через неделю Миранда убедилась в том, что вернуться в Лондон она не сможет. Никогда. Ее женские недомогания, которые всегда были регулярными, на этот раз задержались. Еще до приезда Оливии она ждала, что это произойдет. Она повременила еще немного, стараясь отбросить беспокойство и убеждая себя в том, что просто переволновалась за последнее время. Потом, когда приехала Оливия, она забыла обо всем, но теперь у нее задержка уже на целую неделю, и по утрам ее сильно тошнило. Миранда вела замкнутую жизнь, но она выросла в деревне, а это ее кое-чему научило, и она понимала, что означает такая реакция женского организма.
