– Я не могу ее об этом спрашивать, – покачал головой Локлейн. – Она собирается перебраться в подсобное помещение у конюшен.
– Ну, возможно, надо дать ей возможность выбора. Она имеет довольно неприятную привычку всегда считать себя правой.
– Я знаю, что у вас с Мюйрин не крепкая дружба… – полувопросительно сказал Локлейн.
– Это я виновата. Я постараюсь полюбить ее.
Локлейн не понимал, почему она так нервничает. Но в то же время он с облегчением заметил, что его сестра наконец начала вести себя как в старые добрые времена. Она гораздо меньше меняла настроение или проявляла какие-то странности с тех пор, как начала работать на Мюйрин, следить за порядком на кухне и за закупкой товаров. Мюйрин постепенно передавала ей все больше и больше обязанностей в Барнакилле, и Локлейн молил Бога, чтобы все так и продолжалось.
Устало идя к ближайшей веренице коттеджей, чтобы все уточнить и подготовить к приезду новых жителей, Локлейн думал, уже в сотый раз за день, почему его жизнь такая запутанная и что он станет делать, когда рядом не будет Мюйрин. Нужно было возразить ей тогда, в кабинете, когда она заговорила о новых крестьянах, о том, как она собирается им помочь, чем готова пожертвовать ради людей мистера Коула и полковника Лоури. В то же время он знал, что на ее месте поступил бы точно так же. Дай-то Бог, чтобы они все не пожалели об этом через некоторое время.
К концу недели все приготовления Мюйрин к приему новых жителей Барнакиллы подходили к завершению. И хотя многие в поместье соглашались с Мюйрин не во всем, они видели, что она затеяла все это по доброте душевной, а не для того чтобы эксплуатировать попавших в беду. Не без активного участия Локлейна они согласились, что дело каждого – помочь воплотить в жизнь идею своей госпожи. Они связали с ней свою судьбу и преодолеют все препятствия, чтобы вместе с ней либо добиться успеха, либо потерпеть фиаско.
Между тем Мюйрин придумала новый план восстановления поместья.
Первым делом она позвонила полковнику Лоури в поместье Замок Лоури. Там была такая же ферма, как и у нее, возле берега, но местность была более холмистая и не было подступа к озеру.
Сам дом был довольно мрачный. Настоящий особняк семнадцатого века, реконструированный в тысяча восемьсот третьем году в замок в готическом стиле, рассказывал полковник, устроив небольшую экскурсию по нижнему этажу, прежде чем провести ее в великолепную гостиную. Она была отделана деревянными панелями, с обоями с винно-красными цветами, а также множеством расставленных по всему залу диванов, обитых кожей, и изящных столов для праздничных приемов. Мюйрин с легкой завистью отметила, какой великолепный вид открывается из окон. Но, конечно же, наиболее впечатляющими были десятки замечательных картин на стенах.
Мюйрин попыталась преодолеть гнев, глядя на эти старинные шедевры. Ведь, продав одну такую картину, можно выплатить все налоги и не выселять крестьян. Но ей нужна была его помощь. Если она выскажет свое возмущение несправедливостью, успеха ей не добиться.
– Я только что из суда, так что, надеюсь, вы меня простите, если я приму душ и просмотрю почту, дитя мое?
– Да, конечно, полковник. Я найду чем заняться, – срывающимся голосом произнесла она, снова устремив взгляд на картины, чтобы скрыть неприязнь к эгоистичному старику.
Когда он вышел, она стала вышагивать взад-вперед перед камином, повторяя все заготовленные аргументы. Пусть он намного старше нее, но он еще определенно не страдает слабоумием. Жадность – мощный стимул, но на одной жадности не сыграешь. Нет, ей понадобятся еще логика и убедительность.
Полковник вернулся в зал несколько минут спустя, а через некоторое время вошел слуга с подносом, ломящимся от пирожных и бутербродов, которые Мюйрин из вежливости заставила себя съесть.
– Ну, дорогая, чем могу быть полезен? – покровительственным тоном спросил седовласый джентльмен, ожидая, когда она закажет чай.
– С молоком, две ложечки сахара.
Мюйрин передала ему чашку с проницательным взглядом, который старый полковник не смог расшифровать.
– Что ж, прежде всего, сэр, я хотела поинтересоваться у вас, как продвигается судебное разбирательство. Я уверена, что Энтони делает все возможное, но, учитывая, сколько у меня теперь новых крестьян, а также налоги и закладную, думаю, нам следует поторопиться.
Полковник Лоури лукаво улыбнулся.
– Трудно поверить, что бывают женщины с такой деловой хваткой, как у вас.
Мюйрин мило улыбнулась ему в ответ.
– Сейчас у меня очень большие расходы и мало поступлений. Но, думаю, завершить рассмотрение дела как можно быстрее в ваших же интересах, потому что я хочу купить у вас лес и нижнее пастбище.
Услышав эти слова, полковник Лоури чуть не поперхнулся. – Боже, да кто вам сказал, что они вообще продаются? – возмущенно воскликнул он.
– Никто. Я пришла сюда, чтобы сделать вам честное деловое предложение, – спокойно ответила Мюйрин.
– Но у меня с каждым днем все больше овец! Зачем же мне отдавать вам пастбище?
– Потому что мы оба знаем, что пастбище, которое граничит с моим поместьем, разделяет огромный лес, занимающий всю долину в вашем поместье. Если вы продадите мне лес вместе с пастбищем, у вас будет меньшая, но более организованная и контролируемая территория. Вам не надо будет волноваться о том, что овцы убегут в лес и потеряются или получат травмы. Можно перенести границу, и тогда вы сможете отгородиться, защитив свои владения. Мои люди даже помогут вам построить забор, чтобы между нами не возникало недоразумений и вы не испытывали неудобств.
– А почему вы решили, что я сам не захочу заняться плотничеством или лесозаготовкой? – резко спросил полковник.
Глаза Мюйрин ярко блеснули в свете камина.
– Прошу прощения, сэр, но смею вам напомнить, что вы распустили всех своих работников. Вы даже договорились со мной о том, чтобы мои люди помогали вам пасти овец. Где вы возьмете людей, которые будут этим заниматься? К тому же у вас растут в основном шотландская сосна и ель, непригодные для производства мебели. Даже если бы вы захотели использовать их на лесоматериал, ваши деревья такие высокие, что их транспортировка по суше или по воде практически невозможна. Удобная пристань есть только у меня, а я вряд ли разрешу вам ею пользоваться, если вы станете моим деловым конкурентом. Полковник выглядел ошарашенным.
– А если я разрешу вам пользоваться доками для транспортировки овец и шерсти по определенным дням, то вы продадите мне лес с пастбищем за приемлемую сумму, которую я выплачу как только поступят деньги после вынесения решения по делу мистера Блессингтона?
