– Да, отец.
Пруденс направилась к двери, ноги ее одеревенели, а ладони взмокли.
– Думаю, там осталась одна бутылка.
Отец театрально вздохнул:
– Если я прошу что-нибудь изысканное, оказывается, что осталась всего одна бутылка, если повезет, а то и ни одной. Ладно. Принеси ее. Не каждый день мой зять получает пост в кабинете министров.
Пруденс вышла из библиотеки и на минуту остановилась в холле, чтобы унять сердцебиение. Она буквально оцепенела, когда на виду оказалась бумага, свидетельствующая о ее преступлении. Но дело сделано. Слава тебе Господи, что Честити так быстро соображает. Теперь ей оставалось лишь отправиться на Пиккадилли и нанести визит мистеру Фитчли в банке. Там она что-то найдет. Непременно найдет.
– Вот, – сказала Пруденс, прижимая печать отца к расплавленному воску на конверте, в который она положила доверенность. Она выглянула из окна библиотеки. Рассвет едва забрезжил, и в доме бодрствовали только Честити и она. Лорд Дункан похрапывал после затянувшейся допоздна игры в бридж и изрядного количества кобурна урожая 1820 года.
– Пойдем поспим еще, – предложила Честити, поплотнее запахнув пеньюар.
– Иди, мне расхотелось спать, – ответила Пруденс, открывая ящик письменного стола и возвращая печать на место. – Я приготовлю чай и почитаю. К восьми тридцати буду готова.
– Но ведь еще нет и шести, – заметила, зевая, Честити. – Увидимся за завтраком.
– В восемь, – сказала Пруденс, тихонько задвинув ящик. Она огляделась, чтобы убедиться, что все на месте, прикрутила фитиль газового рожка и вышла из комнаты вслед за Честити.
В доме на Пэлл-Мэлл-плейс Гидеон поднялся с рассветом. Он редко спал больше нескольких часов, а сегодня был бодрее обычного. Пруденс Дункан не шла у него из головы. Словно сама была делом, которое он должен выиграть. Накануне он ее не видел, но не переставал о ней думать, точнее – о деле и ее роли в нем. В обязанности адвоката входило натаскивание свидетелей. А поскольку Пруденс Дункан была единственной свидетельницей, он не мог допустить ни единой ошибки.
Он налил в миску горячей воды и принялся за бритье. Намыливая лицо медленными круговыми движениями, Гидеон прикидывал, как спланировать день. Он решил в следующий раз встретиться с Пруденс в другой обстановке, подальше от конторы, кабинета и книг по праву. Даже библиотека в его доме походила на контору. Ему хотелось посмотреть, как поведет себя Пруденс в неформальной обстановке, позволяющей расслабиться.
Он провел бритвой по намыленному лицу, хмуро разглядывая в зеркале свое отражение. Ему хотелось застать Пруденс врасплох. Быть может, ей не следует вести себя воинственно и вызывающе? Гидеон не мог не признать, что сам невольно спровоцировал ее на это. Он никак не мог понять, почему они так остро, почти враждебно, реагируют друг на друга – как огонь и вода. И все же ему необходимо увидеть, как она поведет себя под давлением. Он убедился на собственном опыте, что у судьи и присяжных она не вызовет симпатии, если будет вести себя подобным образом.
Он смыл пену и зарылся лицом в горячую влажную салфетку, испустив вздох наслаждения. Он придирчиво вглядывался в свое отражение в зеркале, желая удостовериться, что выбрит безупречно, Потом залез в ванну, продолжая думать о предстоящем деле.
Ему хотелось, точнее – было необходимо, как-то смягчить Пруденс, убедить в том, что она должна расположить к себе мужчин, заседающих в суде, вызвать у них сочувствие. Он знал, что это для него нелегкая задача, и не питал на сей счет иллюзий. Сначала она сочтет это проявлением слабости, свидетельством неправоты своего дела. Но если ему все же удастся переубедить ее, объяснить, что так будет лучше для дела, она, возможно, согласится и у них появится шанс.
Он спустился к завтраку в хорошем настроении. Сара, одетая в амазонку и готовая к верховой прогулке, ела яичницу, горкой высившуюся на тарелке. Она приветствовала отца солнечной улыбкой.
– Милтон сказал, что приготовит авто. Ты куда-нибудь едешь, папочка?
– На загородную прогулку, – ответил он, целуя дочь в волосы.
– Вот для тебя почки с пряностями. – Девочка кивнула на блюда под крышками на низком буфете. – Ты один едешь на прогулку?
Гидеон положил себе почек.
– Нет, – ответил он. – С клиентом.
Он сел за стол и развернул свежую «Тайме».
– С мисс Дункан?
Черт возьми! Как она догадалась? Он бросил па дочь досадливый взгляд.
– Так уж получилось.
– Но обычно ты не встречаешься с клиентами по воскресеньям. Тем более не катаешься с ними в автомобиле.
Она отпила глоток кофе с молоком из чашки и взяла тост с подставки.
– Все когда-нибудь бывает в первый раз.
Сара намазала тост маслом и мармеладом.
– Тебе нравится мисс Дункан?
В ее тоне было что-то притворно-небрежное. Отец пожал плечами и снова углубился в чтение, намеренно громко шурша бумагой.
– Едва ли дело в этом. Она мой клиент.
– Ты считаешь ее хорошенькой?
– Не говори с полным ртом, я ничего не понял.
Сара проглотила тост и вытерла губы салфеткой.
– Она, по-твоему, хорошенькая? – повторила девочка вопрос.
Гидеон сложил газету.
– Нет, – ответил он решительно. – Я бы не употребил этого слова применительно к внешности мисс Дункан.
Лицо Сары выразило разочарование.
– Я другого мнения. Но ты имеешь право на собственное.
Он положил газету и посмотрел па дочь. Потом обратился к ней более ласковым тоном:
– Каковы твои планы на сегодня?
– Нынче утром мы с Изабель решили покататься верхом. Она приедет на ленч к нам. Миссис Кейт собирается приготовить на воскресный ленч жареного цыпленка и пудинг с бланманже. Вчера мы были в музее мадам Тюссо. – Ее глаза заблестели. – Там настоящая комната ужасов и подлинная французская гильотина. Она, конечно, из воска, но от настоящей не отличишь.
Гидеон скорчил легкую гримаску.
– Думаю, ты легко отличила бы ее от настоящей, если бы тебе предстояло сложить на ней голову.
Сара рассмеялась:
– Не глупи, папочка. Конечно, смогла бы. Ведь воск мягкий.
Он спросил со смехом:
– Мэри тебя водила туда?
– Нет, гувернантка Изабель. Мэри на выходные уехала навестить сестру. Ты забыл?
– Видимо, забыл. Тебе не пора?
Сара поднялась и подошла к отцу. Он обнял дочь, она прижалась к нему.
– Не свались с лошади.
Она снова рассмеялась: такая мысль показалась ей абсурдной. Потом поцеловала его в щеку.
– Когда ты вернешься?
– Не могу точно сказать. Поездка будет долгой. Поэтому скорее всего, когда ты уже будешь в постели.
Она весело кивнула и, приплясывая, выбежала из комнаты. Гидеон, все еще улыбаясь, вернулся к своим почкам и газете.
