— Вы ему доверяете? Этому Грэму?..
— Сефтону. Я верю, что он хочет получать те деньги, которые я ему плачу.
Она поникла на сиденье.
— Вы не намерены давать полные ответы ни на один из моих вопросов?
Коннор наклонился вперед и приподнял пальцем ее подбородок.
— Я хочу, чтобы вы были в безопасности. Если для этого требуется нанять одного или двух мужчин присматривать за вами в мое отсутствие, так и будет. Вы будете спорить со мной по этому поводу?
Строго говоря, это тоже не было прямым и полным ответом на ее вопрос, но трудно было обидеться на высказанные чувства.
— Я не хочу с вами ссориться, — ответила она, осторожно подбирая слова. — Однако я буду очень признательна, если вы предварительно поставите меня в известность об этом.
Коннор задумчиво нахмурился и опустил руку.
— Это я сделать могу.
— Вероятно я лучше спала бы несколько последних ночей, если б знала, что у меня есть охрана.
— Я должен был подумать об этом, — мягко произнес он.
Решив принять эти слова за некое извинение, Аделаида пожала плечами:
— Но никакой беды не произошло. Правда.
Он всмотрелся в ее лицо.
— Вам плохо спится. Это так?
— Не совсем... — Всего лишь со времени той ужасной истории в гостях у миссис Кресс. Впрочем, это казалось таким далеким прошлым. — Как любезно с вашей стороны подчеркнуть, что это отразилось на моей внешности.
Губы его дернулись в усмешке, но голос прозвучал почти нежно:
— Нам еще долго ехать. Закройте глаза и отдохните немного.
Разумеется, он шутил...
— Я не могу спать, когда вы сидите напротив и наблюдаете за мной. Так никто не сможет заснуть.
Он пересел со своего места на сиденье рядом с ней.
— А как теперь?
В тысячу раз хуже. Их ноги и руки соприкасались, и она ощущала жар его тела через все слои разделявшей их одежды. Его запах щекотал ей ноздри, и она понимала, что если повернет голову хоть чуть-чуть, их губы сблизятся, как для поцелуя. Не то чтобы это казалось ей неприятным, но считать это привлекательным вовсе не означало действовать так же.
Аделаида уставилась прямо перед собой и попыталась думать о чем-то постороннем.
— Знаете, — она помолчала, чтобы откашляться, — я совсем не устала. Правда.
— Понимаю. — Судя по интонации, он действительно понимал. — Но все равно постарайтесь отдохнуть. Хоть немножко.
Чувствуя себя довольно глупо, она отодвинулась подальше от него, прислонилась к стенке экипажа и закрыла глаза, подумав, что толку от этого не будет. Она никогда не сможет заснуть, пока Коннор сидит рядом... прямо около нее.
Аделаида проснулась. Во сне она свернулась клубочком, прижавшись к Коннору, как спящий котенок. Его рука обнимала ее, придерживая около его бока. Ноги оказались на сиденье, а голова примостилась на его плече. А руки...
Господи Боже! Ее руки лежали у него на коленях.
Она резко отдернула их и выпрямилась так быстро, что голова ее закружилась.
— Я... я не хотела... Как я могла?.. — Она проглотила остаток вопроса, когда голова прояснилась ото сна. — Ах, не важно.
Если она прижалась к нему во сне, она этого категорически знать не желала.
— Мои извинения, — промямлила она.
Теперь он будет дразнить ее этим. До сих пор он не упускал возможности подтрунить над ее чопорностью.
Однако на этот раз он удивил ее, легонько ухватив выбившийся из ее прически локон и сказав:
— Не извиняйтесь. Вы устали. — Он повертел каштановую прядку в пальцах, и между бровей у него появилась морщинка. Помедлив, он заложил эту прядку ей за ушко и опустил руку. — Это была моя вина.
Аделаида открыла рот, собираясь поспорить, но промолчала, осознав, что, пожалуй, он прав.
Все еще слишком одурманенная сном, чтобы придавать этому большое значение, она посмотрела в окно и спросила:
— Как долго я спала? — Было такое впечатление, что прошел не один день. Ну, по крайней мере не менее получаса. Почему они никуда не прибыли? Встревоженная, она отвернулась от окна. — Куда мы едем?
— На пикник, — напомнил ей Коннор и, ухмыльнувшись, добавил: — В Англию.
— В Англию?! Вы, наверное, шутите. — Она пристально вгляделась в его ухмыляющееся лицо. — Нет, вы серьезны!
— Вы правы. Мы...
— Остановите! — Она попыталась подняться с сиденья и протянула руку, чтобы постучать по крыше. — Остановите экипаж!
Коннор рассмеялся, взял в руку ее кулачок и пригнул вниз.
— Что это вы делаете?
— Я останавливаю экипаж. — Она-то считала свой жест очевидным. — Я не могу уехать в Англию.
Это тоже казалось ей очевидным. Но совершенно непонятным было то, что он продолжал смеяться.
Он потянул ее за руку, так что Аделаида, потеряв равновесие, повалилась ему на колени.
— Ну и вид у вас: полусонная, взъерошенная...
— Отпустите! — Она стала вырываться. Как далеко они отъехали? Как долго она спала? — Поверните назад. Мне нужно вернуться. Изабелла впадет в панику...
— Изабелла знает, где мы. Я поговорил с ней, пока вы ходили на кухню за фартуком для Джорджа.
— Говорили? Она знала?
— Да, и должен вам сказать... Перестаньте вырываться, любовь моя. Спасибо. Я должен сказать, что вам не надо спорить, не надо тревожиться и нужно не забыть привезти ей что-нибудь на память.
Аделаида прищурилась.
— Вы это только что придумали?
— Лишь частично. Ей и вправду хотелось получить какой-то сувенир.
Как это было похоже на Изабеллу!
— Я не могу так просто отправиться в поездку. В Лондон! У меня есть обязанности...
— Мы едем не в Лондон и вернемся к концу дня.
— A-а! Значит, только на день? — Она вздохнула с огромным облегчением. — Почему вы сразу не сказали?
— Как долго обычно длятся ваши пикники?
Смущенная тем, что сразу это не сообразила, Аделаида поджала губы и воздержалась от ответа.
— А кроме того, — добавил Коннор с легкой усмешкой в голосе, — мне нравится видеть вас такой... встопорщенной.
— Я... — начала было она и замолчала, сознавая, что продолжает сидеть у него на коленях, что его сильные руки прижимают ее к нему, под ее бедрами расположены его твердые бедра.
Его рот находился в каком-то дюйме от ее губ, а устремленные на нее зеленые глаза искрились смехом и желанием.
Он держал ее очень бережно, как в тот самый первый их вечер в саду... словно она представляла собой нечто особенное, сокровище, которое ему надлежало хранить и лелеять.
Внезапно Аделаида испытала неудержимое желание быть смелой, вольной, как в детстве и ранней юности, пока груз ответственности не прогнал все ее девичьи грезы.
