— С ней ничего особенного не произошло. Это просто приступ морской болезни.
— А как вы сами? Не тошнит?
— Все в порядке.
На самом деле Джиллиан тоже немного подташнивало, но она приказала себе держаться. Должен же кто-то ухаживать за Беатрисой.
— Если вы заболеете, миледи, Дункан мне голову оторвет. Вот уж этого он мне точно никогда не простит.
— Я же говорю, со мной все в порядке.
Джиллиан прислонилась спиной к стенке ящика, чтобы меньше мутило.
Она слышала вой ветра и плеск волн. Доски очень быстро отсырели. Время от времени доносились крики матросов, управлявших парусами.
— Пообещайте мне, Джиллиан, что сразу сообщите, если вам станет плохо.
— Обещаю.
— Лгунья, — хмыкнул Гэллоуэй.
Джиллиан рассмеялась, уже не сердясь на него.
— Это нечестно, — пожаловался Уилл.
— Что именно?
— Что вас нашел Дункан, а не я. Я бы сразу сделал вам предложение.
Она расхохоталась:
— Могу себе представить!
— А что такого? Я бы тоже сумел обеспечить вас всем необходимым. Может, я и не такой богач, как Дункан, но тоже кое-чем владею.
Джиллиан развеселилась еще пуще.
— Ой, простите, Уилл, — она смеялась до слез, не в силах унять внезапный приступ веселья. Гэллоуэй прав — в его словах нет ничего смешного. Это просто истерика. — Я не хотела вас обидеть, но…
— Знаю. Вы любите его, а не меня. Проклятому Дункану опять повезло.
Джиллиан посмотрела на него внимательно. Ей раньше и в голову не приходило, что Уилл к ней неравнодушен, и она почувствовала себя польщенной.
— Я его очень люблю, — мягко сказала Джиллиан. — Особенно это ясно теперь, когда он меня бросил.
Гэллоуэй, насупившись, отряхнул пылинку с рукава камзола.
— Я тоже его люблю. — Он встрепенулся. — Нет, не подумайте ничего такого.
— Я все понимаю. И не осуждаю вас, Уилл Гэллоуэй. У меня нет на это права. Вы всегда были добрым другом ему и мне. Он обошелся с вами несправедливо.
— А я не сержусь на этого болвана. Он не виноват. Все дело в его мамаше.
У Джиллиан затекла рука — обмякшее тело Беатрисы давило на нее тяжелым грузом. Зато Беатриса наконец крепко уснула.
— Да, он мне все рассказал.
— Идиотская история, правда? Хуже всего то, что Дункан никак не может об этом забыть. Казалось бы, давно уже пора смириться с тем, что Констанция была никудышной матерью. Но Дункан почему-то во всем винит себя — и в том, что попал в плен, и в смерти своей индейской жены, и в том, что его сын не выжил. Говорит, что и брат тоже погиб из-за него.
— Какой еще брат? Он мне говорил только про сестру.
— У него еще был брат-ирокез.
— Ах, вот оно что.
Корабль качало все сильней, и сундуки начали ездить по полу.
— Я еще очень многого не знаю, многого не понимаю.
— Он и сам себя не понимает. Так что не пытайтесь. Любите его, этого будет достаточно.
Она кивнула:
— Да, большего нам не дано.
В этот миг Беатриса проснулась, и ее снова вывернуло наизнанку. Джиллиан жалобно взглянула на Уилла, но ничего не сказала.
Шли часы. Волнение на море становилось все сильней. Корабль зарывался носом в волны, и Беатрисе стало совсем плохо. Одеяло отсырело — то ли вода заливала палубу, то ли дождь пошел. Джиллиан продрогла до костей.
День уже клонился к вечеру, когда Уилл наконец подполз на четвереньках к женщинам и, потрогав лоб Беатрисы, сказал:
— Ее надо напоить водой, иначе худо будет.
— Я пробовала, но сразу начинается рвота.
Гэллоуэй озабоченно покачал головой:
— Знаете, от обезвоживания и умереть недолго.
— От чего, от морской болезни? — хмыкнула Джиллиан. — Вы шутите!
Уилл достал часы, вздохнул:
— Еще очень рано.
Джиллиан посмотрела на сестру. Та была смертельно бледной и вся дрожала. Как быть? Если выйти на палубу сейчас, корабль может повернуть обратно в порт.
— Нужно вынести ее отсюда на воздух, — приняла решение Джиллиан.
— Согласен.
Он достал из сумки молоток и принялся выбивать гвозди, на которых держались доски.
От стука Беатриса очнулась.
Через несколько минут Уилл пнул доски ногой, и они одна за другой отвалились.
Джиллиан увидела, что на палубе стоит матрос в черной шерстяной куртке и с ужасом таращится на невесть откуда взявшихся пассажиров.
Уилл выкарабкался наружу и прикрикнул на него:
— Эй, мне нужна твоя помощь. Видишь, здесь больная?
— Зайцы! — сообразил матрос и сдвинул шерстяную шапку на затылок. — Надо капитану сказать.
— Успеешь. Сначала помоги ей выбраться.
Матрос хотел улизнуть, но Уилл крепко схватил его за рукав.
Когда Беатрису вытащили из ящика, Джиллиан тоже выбралась на свободу и огляделась по сторонам. Моросил дождь, и серое небо сливалось с серым морем.
Судно так качало, что Джиллиан едва удерживалась на ногах. Волны яростно бились о борт, заливали палубу. Корабль «Келси Мэри» уже не казался таким большим и надежным, как возле причала.
На палубе потихоньку собирался народ. Матросы разглядывали ящик, качали головами. Один, самый смелый, с двумя смазанными дегтем косичками, даже помог Джиллиан вытащить ее багаж.
Уилл стоял, держа Беатрису на руках. Бедняжка безвольно обвисла, похожая на тряпичную куклу.
— Эту даму нужно уложить в койку, ребята, — распорядился Гэллоуэй. — Покажите, где у вас тут каюты.
Джиллиан дрожала от холода всем телом. Над головой оглушительно хлопал парус, то сдуваясь, то вновь наполняясь ветром.
Появился какой-то важного вида господин, и матросы расступились. Судя по всему, это был капитан.
— Откуда вы взялись? — изумился он.
— Приношу свои извинения, сэр, — чопорно ответил Уилл. — Очень уж мы торопились попасть в Америку. Но не беспокойтесь, за проезд мы заплатим.
Капитан был высоким и сухопарым, с вьющимися светлыми волосами и коротко остриженной бородкой. Одет он был в черное, на голове красовался шлем.
— Так не годится! — возмутился он. — Вы совершили уголовное преступление. Я вообще могу вас акулам скормить.
— А как насчет хорошей платы? — поинтересовался Гэллоуэй и назвал сумму.
Джиллиан побледнела — она и не представляла, во сколько обойдется ее затея. Теперь ей с Уиллом никогда не расплатиться. Она успела взять с собой совсем немного денег, да зашила в юбку кое-какие драгоценности.
Капитан сразу же подобрел.
— Считайте, вам повезло. С нами путешествует одна леди, так что ваших дам можно подселить к ней. Правда, там только две койки, но как-нибудь уж устроятся.
Джиллиан шагнула вперед, сгибаясь под яростным ветром.
