— Я б ни за что его не тронула, — сказала служанка. — Хорошо, что я вовремя его заметила, мисс Ребекка. Надо же была додуматься трогать это дерево. Бог знает, что могло бы случиться.
— Значит, оно заколдованное? — спросила Люси.
— Ну, это просто сказки.
— Какие сказки? — поинтересовалась Белинда.
— Кто-то что-то рассказывал. Я уже забыла.
— А привидения не любят, когда люди забывают про них, — сказала Белинда. — Тогда они приходят и пугают, чтобы их не забывали.
— Все это чепуха, — сказала я. — Не покататься ли нам верхом всем вместе?
Пришел ноябрь. — осенний месяц туманов, и дни стали такими короткими, что после четырех часов уже темнело.
С тех пор как помощник садовника решил подрезать ветви старого дуба, началось возрождение суеверий. Одна из служанок клялась, что заметила в окне запертой комнаты какую-то тень. Она с воплями в6 жала в дом. Некоторых слуг трудно было заставить выйти из дому с наступлением сумерек и тем более приблизиться в такое время к дубу.
На меня это тоже начинало действовать, и часто вечерами я поглядывала в окно, почти надеясь увидеть там леди Фламстед или ее дочь… и многое я отдала бы за то, чтобы увидеть свою маму.
Я много размышляла над тем, что миссис Эмери говорила о запертой комнате. Можно ли остановить распространение небылиц в таком доме, где все погружены в нездоровую атмосферу, созданную мужем, не любящим свою молодую жену и продолжающим оплакивать ту, которую потерял? Я понимала его страстную одержимость; я и сама испытывала нечто подобное, потому что была не в состоянии забыть ее, но Бенедикта я все же осуждала. Возможно, все это объяснялось тем, что мы жили в доме теней, где прошлое вторгалось в настоящее, где ни он, ни я не могли принять жизнь такой, какая она есть, и оба изо всех сил стремились к невозможному — к возвращению в те дни, когда с нами была мама.
Я подумывала, не поговорить ли с ним о запертой комнате. Но как это сделать? Он не стал бы меня слушать, потому что находил там утешение, общаясь с ней. Однажды я и сама ощутила ее присутствие.
Может быть, она приходила утешать его?
Селеста спросила меня про болтовню слуг о привидениях.
— Мне кажется, в таком доме, как этот, где в течение нескольких столетий жило множество людей, может появиться чувство, будто те, кто давно ушли, оставили что-то от себя.
— А что за история связана с этим домом? — спросила Селеста.
— Давным-давно здесь жила женщина. Она была молодой женой пожилого мужчины, обожавшего ее.
При родах она умерла и затем возвращалась с того света, чтобы разговаривать со своей дочерью, которую ей не удалось повидать при жизни. Говорят, они встречались под этим дубом.
— Значит, это доброе привидение?
— Несомненно.
— А где теперь эта дочь?
— Она умерла. Все люди, причастные к этой истории, давно умерли. Ведь для того, чтобы стать привидением, нужно умереть.
— И умерла она при родах? Так же, как…
— Да, — подтвердила я, — но, думаю, такое случается достаточно часто.
Селеста кивнула:
— Я понимаю. Но почему леди Фламстед решила вновь появиться здесь?
— Потому что слугам напомнили о ней. Они вообразили, будто мальчишка-садовник, попытавшийся подстричь дерево, потревожил старые привидения. Если спросите их, они будут утверждать, что привидения вернулись, чтобы предупредить людей: нельзя трогать их святыню.
— Понятно.
— Все эти разговоры о привидениях придают их жизни остроту. Моя бабушка всегда говорила, что люди, живущие скучновато, вынуждены выдумывать что-нибудь, чтобы приукрасить свою жизнь. Ну что ж, привидение дает слугам такой повод.
— Я понимаю, как обстоят дела. Но нам не следует прислушиваться к звону цепей.
— У леди Фламстед и у ее дочери не было цепей.
Они в них не нуждались… они жили простой, обыденной жизнью.
Несколькими днями позже Селеста упала в обморок в саду. К счастью, поблизости оказалась Люси, сразу побежавшая за помощью. Я в это время находилась в холле и была первым человеком, которого она встретила.
— Тетя Селеста лежит на земле! — закричала Люси.
— Где?
— Рядом с прудом.
— Иди и позови миссис Эмери или еще кого-нибудь, — сказала я на бегу.
Селеста, очень бледная, лежала на земле. Я встала возле нее на колени и поняла, что она без сознания.
Я приподняла ее и посадила, наклонив ее голову вперед. К моей радости, ее лицо постепенно начало обретать нормальный цвет. Она слегка повернула голову и испуганно осмотрелась.
— Все хорошо, Селеста, — сказала я. — Видимо, тебе стало дурно. Возможно, виноват холод…
Селеста задрожала:
— Я видела ее, — прошептала она. — Все это правда. Она была там, под деревом.
Я вздрогнула. Что она имела в виду? Неужели Седеете начали мерещиться привидения? Я сказала:
— Мы проводим тебя в дом.
— Она была там. Я ясно видела ее, — настаивала она.
Появилась миссис Эмери.
— Ах, миссис Эмери! — обрадовалась я. — Миссис Лэнсдон было дурно. Вероятно, она вышла из натопленной комнаты и на нее так подействовал холод.
Я пыталась найти причину. Мне не понравились ее слова о привидениях.
— Давайте-ка отведем ее в дом и побыстрей, — сказала практичная миссис Эмери.
— Мы проводим ее в спальню, — сказала я. — Потом, я думаю, глоточек бренди…
Селеста уже встала, но ее продолжало трясти.
Полуобернувшись, она глядела через плечо на скамью под дубом.
— Ты дрожишь, — сказала я. — Пойдем. Нужно побыстрее идти в дом.
Мы отвели Селесту в ее комнату.
— Пусть она ляжет, — сказала миссис Эмери. — Я схожу и принесу бренди. Надо прислать кого-нибудь из девушек присмотреть за камином. Огонь почти погас.
Селеста легла на кровать. Она взяла мою руку и крепко сжала ее.
— Не уходи, — сказала она.
— Конечно, я не уйду. Я останусь здесь. Не нужно сейчас разговаривать, Селеста. Давай подождем, пока миссис Эмери принесет бренди. После этого тебе станет гораздо лучше.
Она продолжала дрожать.
Вошли миссис Эмери и Энн.
— Разведи-ка огонь, Энн, — велела миссис Эмери. — Миссис Лэнсдон плохо себя чувствует. Вот бренди, мисс Ребекка.
— Спасибо, миссис Эмери.
— Налить, мисс?
— Да, пожалуйста.
Наполнив рюмку, она вручила ее мне. Селеста привстала и выпила бренди. В камине снова разгорелся огонь.
— Наверное, миссис Лэнсдон хотела бы немножко отдохнуть, — сказала я.
Селеста бросила на меня умоляющий взгляд, и я поняла, что она просит меня остаться. Я успокаивающе кивнула, и за миссис Эмери и Энн закрылась дверь.
— Ребекка, — сказала Селеста, — я видела ее. Она сидела там, глядя на меня. Она давала понять, что это ее место и мне здесь делать нечего.
— Это… привидение говорило с тобой?
— Нет, слов я не слышала… но именно это имелось в виду.
— Селеста, там никого не было. Тебе показалось.
— Но я ясно видела… она была там.
— Она?
— Она вышла из этой запертой комнаты. Она пришла на то место, куда являются привидения.
— Селеста, все это бессмысленно. Никого ты там не видела. Рядом была Люси. Она заметила, как ты упала, но не сказала, что видела там кого-то еще.
— Она явилась ко мне. Я хорошо разглядела ее.
Поначалу она сидела, отвернувшись, но я поняла, кто это. Она была в бледно-голубом плаще с капюшоном, отороченным белым мехом, и в синей шляпе, тоже с мехом… немного старомодной.
Голубой плащ с капюшоном, отороченным мехом.
Да, действительно, у моей мамы был такой, и носила она его с синей шляпой. Она надевала эту одежду здесь, в этом доме. Я хорошо представляла ее, прогуливающуюся под деревьями, смеющуюся и болтающую о братишке или сестренке, который вскоре появится у меня.
Мне пришлось покрепче сжать руки, потому что они слегка задрожали.
— Тебе это показалось, Селеста, — сказала я без всякой убежденности.
— Нет, не показалось! Я и не вспоминала о ней.
