— Лживая дрянь. Ради того, чтобы остаться графиней, ты загубила невинную жизнь? Все ради того, чтобы избежать развода?
— Я клянусь…
— Не смей.
— Я клянусь жизнью моего сына, я не была беременна. И любовника у меня не было!
— Да?
— Я все это придумала, чтобы проверить…
— Что?
— Ударите ли вы меня… — шепотом закончила она, наконец сумев отвести от него глаза. Ну вот, он ударил ее, и что? Стала ли она бояться его больше? Нет. Вместо этого она поняла, что любит его, и любит давно. И ее страх был вовсе не страхом перед насилием — в душе она всегда знала, что граф не будет истязать ее, как первый муж. Точно так же знала, что он способен ударить ее в определенных обстоятельствах. Она боялась того, что ее любовь опять будет безответной. Она пыталась чинить то, что не было сломано. А в результате оказалась на грани того, чтобы потерять все. Если только не сумеет убедить мужа в том, что обман был с самого начала, а не сейчас.
— Убедилась? — с отвращением спросил он.
— Милорд, — взмолилась она. Она так и лежала на полу, даже не пыталась подняться. — Прошу вас. Спросите горничных, они знают, что я не была беременна, мои женские дни приходили в срок. Спросите Хатклиффа, попросите его рассказать вам правду.
Граф, прищурившись, смотрел на жену.
— Я заплатила ему, чтобы он согласился сыграть роль моего любовника, но он не прикасался ко мне в этом смысле! Прошу вас.
Она тяжело дышала и ждала его реакции. Как много сейчас зависело от этого.
— Сколько? Сколько ты ему заплатила?
— Т-три тысячи.
Он протянул ей руку. Его взгляд продолжал пугать ее, она совершенно не представляла, для чего он хочет, чтобы она поднялась. Хорошо, если для того, чтобы просто влепить еще одну пощечину за ложь — этого она как раз боялась меньше всего. Больше всего ее пугало, что он может без дальнейших разговоров вышвырнуть ее на улицу. И все же, надеясь на лучшее, она протянула ему руку. Рывком она заставил ее подняться, развернул и потащил в ее комнату. Не то чтобы он слишком быстро шел, просто ноги Джоанны почему-то заплетались — то ли от страха, то ли от растерянности. Когда она влюбилась в него? И главное — как, как она могла не понять этого? Невероятно. Это была не та первая восторженная любовь, которую она испытывала к своему первому мужу. Графа она полюбила с открытыми глазами, зная о его темных пристрастиях, догадываясь, что он может ударить ее… Честно говоря, ей пришлось сильно постараться, чтобы добиться этого. И что интересно, он разозлился даже не из-за того, что она лгала, а из-за того, что полагал, будто она способна избавиться от ребенка. От ЧУЖОГО ребенка. Да любой мужчина на его месте был бы только рад избавиться одним махом от всех забот: и от кукушонка, и от необходимости длительного, дорогостоящего, позорного развода.
В ее спальне он резким рывком отправил ее к кровати. Джоанна едва удержалась, сдавленно вскрикнула, на заплетающихся ногах достигла кровати, ухватилась за одеяла, чтобы не упасть. Восстановила дыхание и аккуратно села, настороженно наблюдая за мужем. Тот дернул за колокольчик, вызывая горничную, и отвернулся, глядя в окно.
Раз он вызывал горничную, то, наверное, решил хотя бы проверить ее слова. То есть хоть немного, но поверил ей.
«Боже, помоги мне,» — взмолилась Джоанна, закрыв глаза. После того, что она натворила, помощь свыше ей точно не помешает.
На звонок пришла Элизабет. Увидев милорда, удивилась, но когда поняла, в каком он состоянии и, главное, настроении, оробела.
— Вы звали, миледи?
— Это я звонил, — холодно сообщил граф. Сцепив руки за спиной, он свысока смотрел на горничную. — Миссис Джонс, я надеюсь, вы помните, чем обязаны мне. И потому прошу вас говорить сейчас правду.
Лиз встревоженно посмотрела на леди. Несколько дней назад леди попросила ее всячески избегать разговоров с графом на тему возможной беременности его жены. Правда, сказала еще, что если граф не оставит Лиз возможности сбежать, то пусть тогда говорит правду.
Граф заметил встревоженный взгляд, который Лиз кинула на его жену, и ответное безнадежное пожатие плечами.
— Кажется, ты понимаешь, о чем пойдет речь.
Лиз ничем не подтвердила его предположение, просто продолжала тревожно смотреть на него.
— Моя жена беременна?
— Я думаю, нет, милорд.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что… потому что… это… женские вещи, если вы понимаете…
— Я понимаю. И я хочу знать.
Лиз в очередной раз посмотрела на леди. Джоанна сидела, опустив голову, сцепив руки перед собой, закусив губу, избегая смотреть на горничную.
— Ну… ее дни… они… — Лиз мучительно подбирала слова. — Они закончились три дня назад. Как раз в тот день, когда вы… пропали.
Граф удивленно поднял брови. Исходя из всего, что он знал о женской физиологии, и если Элизабет не лгала, то Джоанна точно не была беременна в тот день, когда говорила ему об этом. Как-то все слишком просто и удачно для его жены подтверждалось.
— Спасибо, миссис Джонс. Вы можете идти. Попросите, чтобы мне приготовили ванну. И пошлите кого-нибудь за акушеркой и доктором Флинеганом.
— Зачем? — подала голос Джоанна, взглянув на мужа. Муж не удостоил ее ответом, лишь одарил коротким холодным взглядом.
— Идите.
— Да, милорд.
Элизабет вышла. Джоанна не стала повторять свой вопрос, она уже догадалась, зачем нужны акушерка и доктор.
Через десять минут раздался стук в дверь.
— Войдите, — пригласил граф. Вошел его камердинер.
— Ванна готова, милорд.
— Пойдемте, — обратился граф к жене. Ей очень хотелось задать тот же вопрос, «зачем?», но она сдержалась. Раздражать графа ей сейчас не хотелось, и зачем бы он ни звал ее, она вскоре это узнает. Что бы он ни задумал, она все сделает.
В доме графа была устроена отдельная ванная комната. Джоанна прошла туда вслед за мужем. Он указал ей на небольшой табурет:
— Садись, — после чего перестал обращать на нее внимание и быстро вымылся. Слуга подал ему халат, граф вылез из ванной. Даже в таком взъерошенном, совершенно неофициальном виде он оставался надменным и холодным, не смогла не отметить Джоанна.
— Пойдем, — вновь приказал он ей. Как послушная собачонка, вслед за ним она вошла в его гардеробную, где он снова приказал ей сесть. Кажется, он решил ни на секунду не оставлять ее одну. Интересно, почему?
Одевшись в свежую одежду, граф вновь приказал ей следовать за ним. Они вернулись в ее спальню.
— С этого часа ты не должна покидать свою комнату, кроме как по моему приказу, — звучно произнес он. Джоанна взглянула на него и кивнула. Несколько секунд он пристально смотрел на нее, потом — видимо, удовлетворенный тем, что увидел на ее лице, — вновь отвернулся к окну.
