Под боком у Элен был мешок с зерном, и она опиралась на него, пытаясь смягчить удары, но он мало чем помогал. Уже пять диен длился поход, и мучения усугублялись тем, что все дни шел непрерывный дождь, ледяной и пронизывающий до костей. А последний отрезок пути оказался особенно трудным.
Верховые солдаты, окружавшие повозки, громко сетовали на медленное продвижение, но они не осмеливались оставить без охраны драгоценный по тем временам груз съестного, пока он благополучно не минует коварные уэльские горы. Может быть, лесные разбойники как раз и рассчитывали на то, что англичане не выдержат и умчатся вперед.
Элен нахмурилась, заметив среди свежей зелени весенних деревьев взметнувшееся вверх знамя Ричарда Кента. Он возглавлял колонну и в этот день оседлал Мороэдда. Он ехал на ее лошади! То, что она не смогла воспрепятствовать этому, усилило ее и без того гнетущую тоску.
Только злоба на Кентского Волка поддерживала ее, и эта злоба в ней разыгралась не на шутку. А чуть позже, словно желая подкинуть еще сухого хвороста в огонь, Ричард пропустил колонну мимо себя и прогарцевал рядом с повозкой. Серый жеребец не очень-то охотно подчинялся незнакомому всаднику, закусывал удила, и Ричарду приходилось жестко управлять им. Но скоро жеребец почувствовал уверенную руку и то, что несет на себе великолепного всадника, и даже явно этим загордился.
Элен как будто нанесли пощечину. Она проклинала англичанина и всех его предков и молила своего святого, чтобы тот надоумил коня сбросить всадника в жидкую грязь. Как бы она посмеялась тогда! И ее не пугало, что Ричард потом изобьет ее, догадавшись, что это она виновата в его позоре.
Но хотя обычно добрые уэльские святые охотно выполняют подобные пустяковые пожелания, на этот раз ее святой не откликнулся.
Ричард сидел на коне как влитой, и Элен невольно простила Мороэдду его измену. Жеребец так послушно не вел себя, даже когда она была в седле.
День клонился к вечеру, и долина окуталась сумрачным туманом.
Дорога становилась все более опасной. На крутом подъеме волы выбивались из сил, вытягивая сползающие к краю обрыва повозки. Последняя горная гряда, преграждающая путь к побережью, была самой высокой. Долина сужалась и превратилась в ущелье, на дне которого бурлил бешеный поток.
Внезапно повозка резко накренилась, Элен покатилась и больно ударилась о железную скобу. А затем ее подбросило вверх и перекинуло через борт повозки.
Несчетное число раз ее переворачивало, головокружительному падению, казалось, не будет конца. Очнулась она на сыром ложе из вязкой глины. Разлепив веки, она глядела на полоску свинцово-серого неба над головой меж увенчанных белыми снежными шапками круч.
Послышался шорох осыпающихся сверху камней, и через мгновение Ричард склонился над ней.
— Элен! Элен! Ты не ранена?
Она с трудом набрала в легкие воздуха, чтобы ответить:
— Нет… кажется, нет.
Ричард смотрел на нее с величайшей жалостью. Его руки осторожно и целомудренно ощупывали ее тело. Он хотел убедиться, что она серьезно не пострадала.
Когда дыхание ее восстановилось, вернулось полностью и сознание. Ее пронзила страшная мысль. Она оттолкнула от себя заботливые руки Ричарда, попыталась подняться.
— Оуэн! Милостивый Господь, что с Оуэном? Ричард придержал ее за плечи, не позволяя встать.
— С ним Жиль. Твой дядя вывалился из повозки, но он не упал в пропасть. Ты его скоро увидишь, но сначала давай убедимся, что у тебя ничего не сломано.
Элен раздраженно взглянула на Ричарда:
— Если ты отпустишь меня, то убедишься, что я могу стоять на ногах.
Ричард согласно кивнул, убрал руки, но беспокойство сквозило в его взгляде.
— На твоей тунике кровь. — Он указал на прореху возле бедра, края которой пропитались кровью.
Элен опустила глаза и поспешно прикрыла дыру ладонью, коснувшись кровоточащей своей плоти. Только теперь она ощутила, что внутри у нее угнездилась острая, жгучая боль.
— Это лишь пустяковая царапина.
Она безуспешно пыталась очистить одежду от налипшей глины, палых листьев и сосновых игл. Ее верная и единственная шерстяная туника была разорвана во многих местах, и вряд ли какой-либо нищий согласился бы появиться в таком тряпье. С грустью она вспомнила, какие прекрасные наряды хранились в ее сундуках в родительском замке Тайви. Несомненно, англичане все это разворовали и раздали своим женщинам. В очередной раз злоба обожгла ее.
Ричард помог ей подняться. Элен пришлось на это согласиться, потому что боль в животе терзала ее. В ушах у нее звенело, голова пошла кругом, в глазах все поплыло. Она почти упала на грудь Ричарда, шепча:
— Сейчас все пройдет… я смогу… я пойду…
Ричард не слушал ее. Он подхватил Элен на руки и понес вверх по крутому, зыбкому и скользкому склону туда, где, склонившись над обрывом, ждали его люди. Вереница черных голов — лица их были неразличимы. Как они расценивают поведение своего вождя — знаменитого Волка из Кента?
Элен попыталась вырваться, невнятно бормоча:
— Пусти… Я сама.
— Заткнись! Если хочешь добраться до своего дядюшки, так подчинись мне. Иначе полетишь обратно в грязь и уже оттуда не выберешься.
Элен затихла. Она чувствовала, как бьется совсем рядом могучее сердце Ричарда, а тепло его тела согревает ее. Ощущение от того, что он несет ее на руках, было на удивление приятным, как будто она погрузилась вновь в уют и покой своего детства. Но ей нельзя было расслабляться, поддаваться минутному обману, но и бороться с ним тоже нельзя — иначе он оступится или поскользнется, и они оба окажутся на дне пропасти.
Взобравшись на обрыв, Ричард осторожно опустил ее на землю. Элен увидела хаос, творившийся вокруг, — свалившиеся с повозки мешки лопнули, и зерно рассыпалось, сама повозка стояла дыбом, и одно колесо ее куда-то исчезло.
Она услышала, как Ричард сказал Жилю:
— Она в порядке, но повозку придется бросить. Собери то, что можно собрать, и погрузи зерно на оставшиеся повозки.
Как Элен хотелось встать и пойти… но она не могла. Ползком она добралась до лежащего Оуэна. Радости ее не было предела, когда она увидела, что раны его не открылись.
— Представляю, как тебе больно, но все же Господь к нам милостив.
Оуэн уныло усмехнулся:
— Земля не такая мягкая, какой была в дни моей молодости. Но могло быть хуже. Если б меня шлепнуло об утес, я бы с тобой сейчас не разговаривал.
Элен улыбнулась в ответ:
— Мне тоже повезло. Я проехалась на заднице по глине.
Они замолчали и, глядя друг на друга, радовались тому, что остались живы.
Копыта серого жеребца, на котором восседал Ричард, затопали рядом с их лицами и брызнули на них жидкой грязью.
