Глаза Эмбер округлились.
— Молодые джентльмены меня вспоминают?!
— А вы думаете, что ни на кого не произвели впечатления? — Он хмыкнул. — Бог мой, Эмбер! Вы сами еще не осознаете своей женской власти. Ничего, вы осознаете, и тогда нам всем конец.
— И вам, милорд? — поддразнила его Эмбер.
— О, я буду сопротивляться до последнего, стараясь сохранить рассудок. Но — увы! я всего лишь человек, человеческое мне не чуждо, а значит, тоже могу пасть у ваших ног. Если, конечно, там останется местечко. Скорее всего, нет. Вас просто будет не разглядеть за огромной кучей мужских тел, сложенных штабелем у ваших туфелек.
— Вы надо мною подшучиваете.
— Ничуть.
Эмбер решила вернуться к относительно безопасной теме:
— Как бы там ни было, тетушка вовсе не хотела, чтобы я выезжала в свет.
— Она вас, кажется, не очень-то любила, ваша тетушка.
Эмбер вздохнула:
— Вы неправы. Она любила меня, я предпочитаю так думать. Только ей было тяжело, и временами она отказывалась меня видеть; думаю, у нее были на то причины. Она была тонко чувствующим человеком. Мои родители, они доставили тете Мейде мало радости… Растить чужого ребенка — невеликое удовольствие. Так что я ее понимаю.
— Вы слишком добры. Почему же она не бросила вас, если вы были ей в тягость?
— Видимо, тоже была слишком добра.
— Вы на нее похожи, на вашу тетю Ларк? Внешне? — полюбопытствовал Ричард.
— Абсолютно нет. У нее все другое — фигура, волосы, цвет и форма лица. Не знаю, был ли похож на нее мой отец, ее брат. Возможно, я пошла в маму.
— А как она выглядела?
— Мама? Или тетя Ларк?
— Обе.
— Про мать я ничего не знаю. Никогда не видела ни ее, ни отцовского портрета. А тетя Мейда была красавицей, не то что я. — Эмбер грустно улыбнулась. — Волосы пепельно-золотистые, очень редкий оттенок и безумно модный во времена ее молодости. Талию можно обхватить двумя ладонями. Когда тетя надевала платье и потуже затягивала шнуровку на корсете, ее можно было принять за совсем юную девушку.
— Тогда почему она не позволила вам готовиться к дебюту в свете? У нее ведь хватало средств хотя бы на скромный выход?
Эмбер понимала, что это не слишком при личная тема, — Ричард не должен расспрашивать о подобных вещах, которые вне рамок светских разговоров. Однако лорд Мэнли производил на нее поистине гипнотическое действие. Ему она не могла не ответить. Покосившись на Бруно, скармливавшего Толстяку свое недоеденное яблоко, Эмбер произнесла:
— У нее хватало денег на себя и на меня — в разумных пределах, конечно же. По-видимому, она сочла свой долг передо мной и обществом. выполненным, отправив меня в пансион.
— Может, боялась, что вы ее затмите? — слегка улыбнулся Ричард.
— Я? — рассмеялась Эмбер и тряхнула головой: — О Господи, милорд! Вы не видели мою тетку! Она была блистательной!
— Не видел, и это очень странно. Почему она не приезжала в Лондон, не принимала участия в светских увеселениях? Мало кто пропускает первый сезон.
Эмбер пригладила встопорщившееся кружево на юбке.
— Я не знаю. Тетя Мейда была немного странной женщиной. Она начала куда-то ездить, как мне известно, только после того, как я отправилась в пансион. Иногда бывала в Брайтоне, но Лондон недолюбливала. Говорила, что ей хватает светского общества, и еще что в провинции грехи видны лучше. Не знаю, что она имела в виду. Может быть, ей просто нравился Нортумберленд.
— У каждого свои вкусы, — дипломатично высказался Ричард.
— Я никогда ее не понимала, — призналась Эмбер. И почему лорд Мэнли вызывает у нее желание разоткровенничаться? — Она вела себя противоречиво и все же проводила со мною немало времени, пока мне не исполнилось десять. Тогда ее терпение, видимо, иссякло.
— Вы были чертенком?
— Я была очень тихим ребенком.
— Видимо, это вашу тетушку и довело. Судя по вашему описанию, она была сущим дьяволом в юбке.
Эмбер расхохоталась:
— Я не смотрела на это с такой стороны!
— Так взгляните, — хмыкнул Ричард.
— Мисс Ларк, можно, я дам лошадке еще хлеба? — вклинился в разговор Бруно.
— Вот, возьми. Это еще лучше.
Эмбер сунула ему сахар. Мальчик вприпрыжку отправился обратно.
— Теперь я понимаю, почему этот конь зовется Толстяк, — заметил Ричард, повернувшись, чтобы понаблюдать за процессом кормления своего скакуна.
— Его официальное имя, кажется, Цезарь. Во всяком случае, Маргаритка думает именно так.
— Не будем разочаровывать даму, но мы-то с вами знаем истину.
— Вы все время меня смешите, — сказала Эмбер.
Ричард сверкнул на нее мглисто-зеленым взглядом.
— А это плохо?
— Это просто замечательно.
Ей казалось, что она может просидеть так вот тысячу лет, болтая с Ричардом и глядя, как по его лицу, словно облака по небу, летят отражения настроений. Эмбер и не понимала раньше, какое у него подвижное лицо — живое, умное, очень красивое. Может быть, не такое красивое, как у Кеннета, который вообще образчик модной привлекательности; но Ричард напоминал Эмбер героев с полотен, где были изображены сражающиеся римляне. Мег Дэмпси права, сейчас Ричард кажется Эмбер настоящим героем. Миссис Дэмпси говорила, что следовать за ним очень трудно. А как можно последовать за ним? Только если… любить.
Эмбер замерла. Только теперь, когда Ричард сидел перед нею и — ради разнообразия — смотрел на озерную гладь, — стало понятно, о чем сказала миссис Дэмпси. Эмбер — единственная девушка, которую Ричард представил своим самым старым и самым верным друзьям, близким ему по духу. Эмбер — единственная девушка, на которую он смотрит особенно. Нужно подумать, прежде чем идти за ним. Нужно подумать, прежде чем любить его. Господи.
Ричард повернулся и, к сожалению, поймал потрясенное выражение лица Эмбер.
— Что? — нахмурился он. — Что случилось, мисс Ларк?
— Я… просто подумала об одной вещи, — слабым голосом выговорила Эмбер.
Да нет, не может быть. Она ошибается. Ричард вовсе в нее не влюблен. Она в него не влюблена.
— И эта вещь так потрясла вас, что вы смотрите на меня, будто на привидение тетушки?
Его ироничный юмор вернул Эмбер силы. Откуда-то она знала, что о своих догадках говорить рано, вообще опасно что-либо упоминать, чтобы не разрушить это хрупкое доверие между нею и Ричардом. Если он (быть не может!) способен в нее влюбиться, это меняет все представления Эмбер о мире. И о людях. Она пока не чувствовала себя готовой к подобным переменам.
— Вы уж точно не похожи на мою тетушку, — улыбнулась она.
— А на кого я похож?
