София же не стала надевать традиционный женский национальный костюм и предпочла нечто другое. Стремясь во что бы то ни стало вдохновить своих гостей на щедрые пожертвования, эта эксцентричная особа предпочла в одежде видоизмененный вариант древнегреческой моды. Все буквально остолбенели, взглянув на Софию, которая появилась в наряде из белой шелковой кисеи, словно ожившая мраморная Афродита.
На ее головке красовался лавровый венок. Предплечье обхватывал золотой браслет. На ногах — сандалии.
Ей, наверное, было очень холодно.
Гейбриел поверить не мог, что она решилась так одеться, но она произвела сенсацию своей смелостью: наверное, именно так и должна поступать прекрасная юная принцесса.
Ему только категорически не нравились чрезмерно разгоряченные взгляды гостей мужского пола, которые она привлекала. В то же время он издевался над собой за ревность и никому не нужную покровительственность. Она ему не принадлежала. И никогда не будет принадлежать, как бы ни протестовало против этого его сердце.
Может быть, удастся хотя бы потанцевать с ней, подумал он, вспомнив ее попытку пригласить его на вальс, когда он показывал ей маршрут выхода из дворца через винный погреб.
Да, решил Гейбриел, он пригласит ее на танец.
Вернувшись в бальный зал, он собрался с духом, чтобы снова увидеть ее, потому что каждый раз, когда он смотрел на нее, у него перехватывало дыхание.
Христиан Фредерик, кронпринц Дании, уселся рядом с Софией и вскоре начал с пристрастием расспрашивать ее, желая получить всестороннюю информацию о ней, начиная с ее воспитания и образования и кончая взглядами на дом и семью. Это было похоже на какой-то допрос, но София знала, что ей не следует раздражаться.
К тому же принц был, несомненно, привлекателен.
Она была уверена, что если народу Кавроса требуется, чтобы она когда-нибудь заключила удачный брачный союз, то идеальный кандидат в мужья сидел сейчас рядом с ней.
К сожалению, София продолжала украдкой поглядывать на толпу, не мелькнет ли где красный парадный мундир.
Возможно, сейчас Гейбриел был нужен ей не как телохранитель, а как мужчина, который уже завладел ее сердцем независимо от того, хотели они оба этого или нет. Она не знала, что делать. Она не могла позволить себе не кокетничать с датским принцем, но ей не нравилось, что это напоминало о том, что, вероятнее всего, ей придется выйти замуж за такого, как он, а не за Гейбриела. А она хотела только «своего» полковника. И что, черт возьми, прикажете теперь делать?
Элегантным движением унизанной драгоценными кольцами руки принц подозвал официанта.
Но когда, взяв с подноса бокал шампанского, он предложил его Софии, она отказалась, с сожалением покачав головой.
— Извините, ваше высочество, — тихо промолвила она, — но мой начальник службы безопасности приказал мне не принимать бокалы ни от кого, кроме вон того человека, — указала она на одного из английских солдат из гарнизона, заместителя капитана. Он нес ответственность за бутылки вина из ее личных запасов и за каждый бокал, который коснется ее губ.
Если бы кому-нибудь удалось сегодня отравить ее, именно этого верного солдата повесили бы за нарушение воинской присяги.
— Ах, все та же старая угроза отравления, — проговорил с утомленной улыбкой будущий король. — Поверьте, дорогая моя, уж я-то знаю, что вы должны чувствовать. Жить, подчиняясь таким ограничениям, к сожалению, удел королей. Я сам попробую вино ради вас.
— Не надо! — предостерегла она.
Но кронпринц не послушался. Он отхлебнул вина и, довольный тем, что произвел на нее впечатление своей смелостью, возвратил ей бокал.
София взяла бокал только тогда, когда убедилась, что принц не рухнул замертво на пол.
Его высочество посмотрел на нее с задумчивой улыбкой, но она всего лишь взяла бокал в руку.
Она не сделала ни глотка. Это было бы нелояльно по отношению к ее телохранителю. В конце концов, сказала она себе, если полковник Найт рискует жизнью, защищая ее, то самое меньшее, что она могла бы сделать, — это подчиняться его протоколу.
Принц с лукавым любопытством разглядывал ее древнегреческий костюм.
— Может быть, потанцуем, моя прекрасная богиня?
Она с удивлением взглянула на него, потому что постоянно высматривала в толпе своего Гейбриела.
Но перед ней стоял кронпринц Христиан Фредерик и предлагал ей руку.
Она подумала о Кавросе, о своем народе и о стоическом отказе Гейбриела в ее просьбе станцевать с ней вальс — такая малость, но он и этого не захотел сделать. Так зачем ей мучиться из-за человека, который твердо решил держаться от нее на почтительном расстоянии?
Она заставила себя одарить принца лучезарной улыбкой, хотя чувствовала себя при этом отвратительно.
— Почту за честь, ваше высочество, — сказала она и, положив ладонь в его протянутую руку, встала с места.
Входя в переполненный людьми бальный зал, Гейбриел сразу же заметил, что изменился стиль музыки и греческие музыканты от ритмичных народных мелодий перешли к исполнению плавной танцевальной музыки.
Вот и хорошо, подумал он, с решительным видом оглядываясь вокруг в поисках Софии. Однако первым человеком, которого он увидел, была его сестра Джорджиана.
— Дорогой! — воскликнула она, остановившись прямо у входа со своим мужем лордом Гриффитом, его другом детства, и их двоюродным братом Робертом, герцогом Хоксклифом, главой клана Найтов.
Гейбриел приветствовал своих родственников улыбкой. Его сестра, беременность которой уже была заметна, с нежностью обняла его.
Ее старший братец не вполне одобрял ее поездку в замок по каменистой дороге, но если ее муж не видел причин для беспокойства, то он едва ли мог возражать. К тому же детские годы, проведенные вместе с ней, научили Гейбриела, что невозможно запретить Джорджиане делать то, что она вознамерилась.
Зная, что она является страстным борцом за права женщин, Гейбриел понимал, что сестра не упустит шанса встретиться с женщиной — будущей правительницей целой страны, пусть даже совсем маленькой и бедной.
— Принцесса великолепна! — сообщила ему Джорджиана. — Я просто влюбилась в нее! Нас только что представили друг другу.
— Она очень красива, — уважительным тоном заметил Роберт. — И насколько я слышал, умна.
— А кроме того, отлично владеет ножом, — добавил Гейбриел.
— Кто бы мог подумать? — пробормотал Роберт.
— Не понимаю, как ей удалось остаться такой сильной, пройдя через все испытания без поддержки семьи! — воскликнула Джорджиана. — Как трагично, что стольких ее родственников убили! Береги ее, Гейбриел, хорошо?
