Фрау Грабен пододвинулась ко мне.
– Глупая девчонка, что ни говори! – шепнула она.
– Должно быть, она умерла, еще не долетев до земли.
– Глупая девчонка! – повторила фрау Грабен. – У нее могло быть все, а она выбрала смерть.
– Вероятно, она была очень несчастна.
– Отчего? Замок был ее домом. Ей нужно было только знать свое место, и она оставалась бы хозяйкой Клоксбурга.
– За исключением приездов графа с женой.
– Ей не хватало здравого смысла. Он был влюблен в нее, иначе не привез бы сюда. Он оберегал бы ее. Но она предпочла выброситься из окна.
– Она похоронена на Могильном острове?
– Должно быть. Там есть могила с надписью на могильном камне «Гирда». Говорят, что это она. Что за дурочка! Такое не должно повториться, прекрасный урок для девушек.
– Как доверять своим возлюбленным?
Она усмехнулась и легонько ткнула меня в бок.
– Принять все как есть и извлечь максимальную пользу. Если граф любит тебя и привез в замок, этого недостаточно?
– Ей этого было мало.
Я отвернулась от окна. Мне хотелось забыть об этой девушке, узнавшей, что возлюбленный обманул ее. Я-то понимала ее очень хорошо.
Фрау Грабен угадала мои чувства.
– Глупышка, – повторила она еще раз. – Хватит печалиться о ней. В вас было бы больше здравого смысла, будь вы на ее месте, я уверена.
Она улыбнулась так же лукаво.
– Прекрасная комната. Если вы хотите, я оставлю ее открытой, и вы сможете приходить сюда когда вам вздумается. Да, это вы правильно придумали.
Комната притягивала меня. Мне захотелось быть там одной. Признаться, в первый раз поднимаясь туда, мне пришлось подавить в себе внутреннее сопротивление, но, попав в нее, я испытала приятное чувство возбуждения. Даже вид на долину из этих окон казался более впечатляющим. Я открыла окно, из которого якобы выбросилась Гирда. Оно открылось с протестующим скрипом. Его необходимо смазать, подумала я.
Каким великолепным выглядел герцогский замок, могущественная неодолимая крепость на страже города. Из рассказов мальчиков, которые допускались в замок только в очень редких случаях, я могла составить о них некоторое впечатление. Часть ее построек относилась к XI веку, она стояла на страже города, всегда готовая защищать себя от грабителей. Нелегкую жизнь, должно быть, вели здешние люди в те времена, их главной заботой было защищать себя от врагов. Мальчики описывали мне мрачное великолепие Рыцарского замка, гобелены, украшающие стены. Там были сады с фонтанами и статуями, которые, по словам их отца, походили на версальские, ибо каждый германский князек мечтал иметь двор – подобие двора короля Солнца – и в своем маленьком поместье чувствовать себя могущественным монархом, не хуже французского короля.
Я напомнила мальчикам, что стало с монархией всей Франции. Дагоберт ответил:
– Да, конечно, старый Край нам об этом рассказывал.
Оглядывая взглядом долину к городу и затем возврашаясь обратно к герцогскому замку, я определила постройки Рандхаусбурга, где, очевидно, размещалась дворцовая обслуга и гвардейские казармы. По утрам по долинам раскатывался звук трубы, поднимавший солдат, этот звук повторялся по вечерам, после захода солнца, а временами, когда ветер дул в нашу сторону, я могла различить звуки музыки, игравшей в герцогских садах.
Сидя в этой комнате, я размышляла о девушке считавшей себя такой несчастной, что она решила покончить с собой. В моем воображении она представлялась прекрасной блондинкой с длинными льняными волосами удивительно похожей на девочку из сказки с картинками которую моя мама привезла из дому. Я представила сидящей в кресле у окна в ожидании своего возлюбленного и вдруг увидевшей другую женщину, его жену. Каково было ей, уверенной, что она супруга графа? Отчаяние, ужас, безнадежность, должно быть, были непереносимы. Возможно, она была из хорошей высоконравственной семьи, и чувствовала себя опозоренной и не видела другого выхода, как покончить с собой.
Бедная Гирда. Может быть, когда кому-то очень плохо, как было ей, он ощущает ауру прошлого. И именно это люди считают призрачными кошмарами.
Что за чепуха! Все это могло быть просто легендой. Возможно, девушка выпала из окна случайно. Люди любят строить драматические конструкции из совершенно банальных событий.
Я решила изгнать привидение, превратив комнату в нормальное помещение, чтобы через некоторое время все забыли о призраках. Лучше пусть считают ее самой красивой комнатой в Клоксбурге.
На следующий день я привела детей наверх и провела с ними обычный урок. Вначале они перепугались, потом, увидев обычную комнату, Дагоберт и Лизель забыли о привидении. Фриц, я заметила, поглядывал время от времени через плечо и старался держаться около меня. Он оказался самым впечатлительным.
Я позвала их к окнам и показывала самые интересные места, называя их по-английски. Этот метод всегда давал прекрасные результаты, и я была очень довольна их успехами. Фриц все так же опережал остальных, что радовало меня, потому что я считала, что это дает ему уверенность в своих способностях. Лизель прекрасно подражала и, хотя не всегда помнила значения слов, произносила она их превосходно. Дагоберт чуть-чуть отставал, но я и здесь считала, что это ему не повредит хвастовство его от этого не убавлялось.
Оставшись наедине с Фрицем в классной комнате, я сказала ему, чтобы он ничего здесь не боялся. Он удивленно наморщился:
– Но ведь оттуда выпрыгнула женщина!
– Это всего лишь россказни.
– Вы считаете, что ничего не было?
– Возможно, было, возможно, нет.
Он покачал головой.
– Женщина действительно выпрыгнула. – Он смотрел на меня в нерешительности, верить мне или нет.
– Да, Фриц, – сказала я нежно.
– Я думаю, это была моя мама.
– Нет, Фриц! Если это действительно так, то произошло это давным-давно. И та женщина не могла быть твоей матерью.
– Она умерла.
– К сожалению, некоторые действительно умирают молодыми, но не печалься. У тебя есть фрау Грабен, у тебя есть отец, а теперь у тебя есть я.
Меня очень тронула его реакция. Он крепко сжал мою руку и кивнул. Меня взволновала мысль, что я уже кое-что значу для него.
– Бояться нечего, – сказала я. – Это всего лишь легенда, поверь. В ней может и не быть правды, но если она правдива, то все это было так давно.
Глаза Дагоберта светились от восторга.
– Скоро состоится охота на оленей, – сказал он мне. Мы поедем. Это так здорово. Паф, паф.
– Ты собираешься охотиться на оленей?
– Это особая охота. Там будет мой отец.
Я повернулась к Фрицу.
– А ты поедешь?
