Боже милостивый, но ведь она тоже ждала его каждую ночь, а он так и не пришел! С безмолвной мольбой Люси смотрела на Хита, и слезы стояли в ее глазах.
– Отныне мы будем играть по моим правилам, – продолжал Рэйн, взяв ее маленькое личико в свои большие ладони. – И чтобы у тебя не оставалось ни малейших сомнений, мы сегодня же приступим к исполнению супружеских обязанностей. У нас накопилось много тем для разговора, но все разговоры подождут до утра. – Едва прикасаясь, он медленно вел большими пальцами по ее темным, красиво выгнутым бровям, по капелькам влаги, выступившим на висках. Но внутренний жар распалял Хита, и, не будучи в состоянии обуздать себя, впрочем, не слишком того желая, он снова припал к губам жены. Новый поцелуй пронзил Люси с головы до ног, голова закружилась, точно она залпом выпила большой бокал вина. В немой мольбе прося о секундной передышке, она сжала запястья Хита, и немедленно его язык прервал сладострастные движения, а губы освободили ее рот. Отстранившись, он взглянул на Люси и подушечками пальцев дотронулся до лунного зайчика, сидевшего на блестящей коже ее щеки. Бессознательным движением чмокнул возлюбленную в кончик носа и усадил на место. В очах потрясенной, обессилевшей Люси отражалось одно лишь изумление. Экипаж продолжал путь.
Несколько минут спустя ландо свернуло на маленькую круговую аллейку перед домом Рэйнов и остановилось у подъезда. Хит сошел первым и, заботливо придерживая супругу за талию, помог ей спуститься. Почувствовав под ногами твердую почву, Люси обернулась и одернула пышные складки своего вечернего туалета. Руки мужа все еще оставались на ее талии, это не было ей в тягость, она выпрямилась, взглянула на Рэйна, и сердце забилось с удвоенной частотой. Ночная тень скрадывала красивые, точеные черты лица Хита, но не могла утаить блеска его глаз, принявших цвет полуночного неба. Он притянул к себе Люси, приподнял ее на цыпочки и наклонился вперед. При всех видимых различиях их фигур – высокий Хит и маленькая Люси – они удивительно ладно подходили друг другу. Их губы встретились заново – в который раз за этот вечер? Люси закрыла глаза, по ее телу заструилось рекой тепло блаженства. Поцелуи Хита дурманили ее неземным, райским наслаждением; чувства, которые она испытывала сейчас, показались ей более глубокими, выразительными, нежели прежде. Она уже не была Люси, она ощущала себя птицей, готовой взмыть в небесную высь… В этот момент Хит прервал поцелуй, да так неожиданно, что Люси качнулась и чуть не упала, если бы не сильные мужские руки.
– Син, поспеши в спальню и приготовь постель. Я распрягу коня и поставлю в стойло, – промурлыкал Хит, в упер глядя на Люси и покручивая пальцами непослушный завиток на ее виске. – Я не задержусь долго.
В ответ Люси лишь кивнула. Хит ослабил свои объятия, и Люси устремилась прямиком к дому, не оглядываясь назад. Едва захлопнув за собой дверь, она зажгла лампу и подскочила к большому зеркалу. Боже, что случилось с ее губами?! Малинового цвета, вспухшие. И все же чертовски обворожительные и призывно зовущие. Куда? Пелерина отброшена в сторону, Люси стрелой влетает на второй этаж и замирает у прикрытой двери спальни. Глубокая складка на лбу от близко сдвинутых нахмуренных бровей разделяет ее лицо. Так же разделено единство внутреннего мира, он расстроился: противоречивые чувства раздирают Люси, словно в ней живут два разных существа: одно мечется в сомнении и смятении, в то время как другое, безмятежное, успокаивает: не волнуйся, скоро, совсем скоро время томления минет, придет ясность и не надо будет ломать голову о неведомом будущем. Середина же, живущая предчувствиями и ожиданиями, рассуждает философически: да сбудется то, что должно сбыться, да свершится то, что должно произойти. И Люси соглашается: права золотая середина, надо ждать, пусть будет, что будет. С этими мыслями она шагнула в спальню.
Хрустящие свежие льняные простыни, топорщась, неровно расстилались по кровати, стеганое ватное одеяло сбивалось в комья, но Люси одолела их своей настойчивостью – супружеское ложе было готово. Затем она притушила огонь в лампе, и в комнате воцарился мягкий, расслабляющий и призывный полумрак. Через минуту сюда войдет Хит, и надо успеть все изменить в спальне, чтобы ни одна вещь, ни одна тень не напоминала о той ужасной первой брачной ночи. Подобно сумасшедшей, Люси нервно рвала застежки своего вечернего платья, сбрасывала с ног неведомо откуда взявшиеся домашние туфли и одновременно выдергивала шпильки из прически. Пуговица за пуговицей, вторая, третья, а вот еще одна… Господи, да откуда же они берутся, она не успевает расстегивать эти проклятые пуговицы… Буквально выпрыгнув из жесткой шелковой нижней юбки, подбитой на тыльной стороне миллионом кружевных оборочек, Люси оставила ее лежать на полу, словно морскую пену. Затем Люси стала снимать кринолин с тонкими обручами из стали, сзади к которому крепился турнюр. Все это громоздкое сооружение, покинутое хозяйкой, также распласталось по полу в виде огромного блина, который Люси собиралась убрать с глаз долой сразу же, как только покончит с оставшимися предметами туалета. По всей спальне летели шпильки, с силой выдернутые из прически. Так, а где этот несносный гребень? Куда же он пропал? В поисках гребня Люси скакала попеременно то на левой, то на правой ноге, снимая подвязки, стаскивая чулки и разбрасывая все по разным углам.
Допрыгав до зеркала – к этому моменту на ней оставались только длинные панталоны и корсет, – Люси обнаружила гребень и попыталась расчесать волосы. Борьба была упорной и долгой, пока наконец волна густых и гладких каштановых волос не упала ей на плечи. Черт побери, что за дьявольские шутки? Похоже, эти дурацкие часы тикают все быстрее и быстрее. Хит придет с минуты на минуту, а еще надо успеть снять корсет, и на это уйдет бездна времени. Корсет был просто великолепен, как казалось Люси, из плотного белого холста и китового уса, накрахмаленный на пару, с плотной шнуровкой впереди. Обычно Люси сама затягивалась, насколько ей хватало сил, и завязывала шнурки бантиком. Но сегодня утром она так торопилась, что вместо бантика получился узел. Проклиная все на белом свете, Люси ногтями вцепилась в этот маленький, тугой комок переплетенных шнурков, словно он являлся источником всех ее невзгод, но увы! Попытки развязать узел не увенчались успехом. Люси готова была зарыдать от расстройства, когда ступеньки лестницы заскрипели под неторопливой поступью Хита. Боже, Отец Небесный, ну почему все идет шиворот-навыворот?!
– Я еще не готова, – предвосхищая появление мужа, необычно высоким голосом выкрикнула Люси.
– Прекрасно. В таком случае я на пару минут загляну в ванную, слегка освежусь.
