Лион отвернулся:
– Нет. Я не думал об этом.
– Ложь, – Лоренцо усмехнулся. – Когда ты вернешься в Мандару, тебе придется исповедаться в своем грехе. Как ты думаешь, Санчии понравится Мандара?
– Ей не представится случай судить о Мандаре. Она останется в Генуе, и ты хорошо это знаешь.
– Мы приедем в Геную завтра после обеда?
Губы Лиона скривились.
– Боишься, что тебе не хватит времени?
– Конечно, времени у меня маловато, но я постараюсь с толком использовать его. Раз уж ты решил продемонстрировать небывалую твердость и упрямство, я тоже перестану быть мягким и уступчивым.
– Ты? Мягким?
Лоренцо не обратил внимания на сарказм, прозвучавший в голосе Лиона:
– Больше я не буду оказывать Санчии никаких услуг, пока мы находимся на корабле. Она принадлежит тебе, и ты сам должен о ней заботиться. – Он нахмурился:
– В том числе и менять бинты. Из-за твоей идиотской щепетильности всякий раз, глядя на ее руку, я испытываю чувство вины.
Он отвернулся:
– Смотри, снова задул ветер, а Санчия не захватила шаль. Она простудится.
– Но Санчия вовсе не так уж слаба, – с иронией повторил Лион недавнюю фразу друга.
Лоренцо озабоченно покачал головой:
– А может, она более истощена, чем я думал? Как я могу судить – ведь я не врач.
И он устремил взор на море, задумчиво любуясь игрой волн и не обращая больше внимания ни на Лиона, ни на Санчию.
Лион еще минут пятнадцать постоял, а потом внезапно попросил моряка, находившегося неподалеку:
– Подержи штурвал, – и прошел мимо ухмылявшегося Лоренцо вниз по ступенькам на палубу, к тому месту, где стояла Санчия.
– Ветер переменился. Тебе пора возвращаться в каюту, – сказал он тихо.
– Сейчас. – Она посмотрела на него:
– Мне нравится здесь. Мне кажется, я могла бы стоять так целую вечность. А что там, за горизонтом?
Он бросил взгляд туда, где море сливалось с небом:
– Это зависит от того, насколько далеко ты заплывешь. Многие до сих пор верят, что тех, кто доберется до края земли, сожрут поджидающие там драконы.
– Сказки, которыми пугают детей, – сказала она нетерпеливо. – Я слышала рассказы о великих путешественниках, которые отправлялись очень далеко и открывали чудесные сокровища.
– Земли, где есть золото и серебро, окружают леса, полные опасностей. – Он помолчал. – И драконы.
– Христофор Колумб не встретил ни одного дракона. – Она посмотрела на него, нахмурившись:
– Мне кажется, что ты на самом деле не веришь во все эти ужасы.
– Я верю, что неосторожных путешественников могут подстерегать самые разные ловушки, когда они отправляются в неизведанные плавания. И к этому надо быть готовым. – Он мягко улыбнулся:
– Ведь драконы бывают всякие.
– Но тебя не останавливает страх перед неизвестным, когда ты отправляешься в путь?
– Нет.
– Меня бы тоже это не остановило. Наверное, там так много прекрасного, – ее голос дрогнул от волнения. Страстное желание осветило лицо девушки, придавая ему необычное выражение, и глаза ее наполнились силой и энергией.
Удивленный, Лион смотрел на нее. Она не просто пришла в себя, как говорил Лоренцо. Такое впечатление, что она до сих пор спала и наконец проснулась.
– Разве ты не видишь? Горизонт обещает так много всего!
Нежность стеснила его грудь. Ту же самую жажду открытий он испытал два года назад, когда стоял в одном из доков Венеции и вдруг понял, насколько бессмысленно прошли прежние годы его жизни.
– Да. Вижу. Бесконечность обещаний. – Мне хочется увидеть все те земли, которые видел Колумб, и еще больше.
Он снисходительно улыбнулся:
– Возможно, однажды я возьму тебя в такое путешествие, и мы найдем… – Он осекся, заметив, как изменилось ее лицо: взгляд снова стал замкнутым и отчужденным. Она ушла в себя. Мучительное чувство потери вызвало в нем неожиданный гнев:
– О чем это я говорю! Путешествия и открытия не для женщин! – Он помолчал, стараясь успокоиться. – Но если ты будешь более покладистой и послушной, может быть, я привезу тебе оттуда чудесные подарки.
Она ничего не ответила. Ее взгляд оставался устремленным к горизонту.
– Почему ты молчишь? – Его голос стал насмешливым:
– Ты знаешь, что я прав. Женщинам не место в больших плаваниях. Они должны оставаться дома, ткать ковры и…
– А где их место? – Санчия повернулась к нему:
– В постели мужчины, ожидая его семя? Или в темнице, ожидая наказания?
У него было такое чувство, словно она дала ему пощечину, и это отрезвило его: на смену гнева пришло болезненное чувство вины.
– Санчия! Я бы ни за что не оставил тебя в лабиринте, если бы знал, что тебе грозит опасность. Я не знал, что Дамари так близко.
– Потому что я не дала вам узнать об этом. Потому что я оказалась такой глупой, что решила увести их подальше, чтобы дать вам всем шанс выбраться оттуда.
Лион посмотрел на нее недоверчиво:
– Ты увела его?! – Он схватил ее за плечи:
– Ты сошла с ума! Почему ты не дала знать? Я бы…
– Ты бы не смог ничего сделать, – Санчия освободилась и отступила назад. – И я знала это, потому и увела Дамари. Я собиралась вернуться другой дорогой, чтобы потом присоединиться к вам. Но Дамари догнал меня. – Она посмотрела ему в глаза:
– И ты бросил меня.
– Санчия… – Лион не знал, что ответить. Что он мог возразить, если все сказанное ею было правдой? – В тот момент я не видел другого выхода. Если бы схватили всех нас, мы бы просто погибли.
– Не надо объяснять мне очевидные вещи, я не столь наивна, чтобы не понимать этого. Сначала я действительно верила, что ты вот-вот придешь и освободишь меня, – она глубоко вздохнула. – Но время шло, и я поняла, что помощи ждать неоткуда. И тогда я собрала все свои силы, всю волю, чтобы отчаяние и ярость не разрушили меня. В какой-то момент мне показалось, что пламя гнева может сжечь меня изнутри, что ненависть поглотит меня.
Острое чувство жалости вновь пронзило Лиона, когда он посмотрел на ее забинтованную руку.
– Я чувствовал то же самое.
– Да, ты испытывал гнев, но ты не можешь по-настоящему представить, что я чувствовала в темнице. – Она отвернулась, глядя вдаль, и каждая линия ее вытянувшегося в струнку тела выражала непреклонную решимость. – Потому что ты никогда не ощущал себя столь беспомощным и беззащитным. Вы бросили меня, но я понимала, что это частично и моя вина, поскольку я решила увести Дамари, не предупредив об этом вас. Я знала, что ты попытаешься сдержать свое слово. – Она горько улыбнулась. – Даже если это слово, данное рабыне.
– Я сделал все возможное, чтобы спасти тебя.
