– Ты что, хочешь, чтобы он поступил непорядочно по отношению к девушке, на которой хочет жениться?
– Я хочу открыть вам глаза на правду, миссис Уинтли. Я уверена, что Пейдж Уилберн носит ворованное украшение.
Миссис Уинтли открыла рот, чтобы возразить, но девушка жестом ее остановила.
– Мы все выясним раз и навсегда, если я сверю этот нефритовый кулон с тем, который ищут. Вы считаете, что это нечестно? Я же все-таки тоже его люблю. Если я ошибаюсь, я тихо отойду в сторону, зная, что он счастлив. В противном случае…
– Что в противном случае? – спросила миссис Уинтли.
– Я не сдамся без борьбы и буду бороться в открытую. Я твердо верю, что Пейдж Уилберн воровка и лгунья.
– Беверли!
– Мои друзья в Сан-Франциско кое-что о ней узнали. Все эти мужчины, с которыми она заигрывает. Ну, Ванс, возможно, не возражает, но, по крайней мере, ему надо держать глаза открытыми.
– И ты намереваешься открыть ему глаза.
– Я просто хочу знать наверняка, откуда у нее этот кулон. Про него или не про него говорится в том объявлении? Неужели я говорю глупости?
Миссис Уинтли взглянула на список гостей, написанный аккуратным почерком, на записную книжку с адресами, на свою ручку. Она отчаянно пыталась думать о ясных, искренних глазах Пейдж, а не об обвинениях своей крестницы; о любви Ванса к Пейдж, а не о странном обыске в ее комнате; о безмятежном счастье Пейдж, а не о ее сомнительной беседе с молодым человеком, который принес ей розы, и не об обеде с другим мужчиной, имя которого назвать она отказалась.
Потом, побежденная, она встала, подошла к книжным полкам и вытянула старинный экземпляр в кожаном переплете, который теперь служил шкатулкой. Она открыла тайник.
В нем ничего не было.
– Здесь она хранила кулон, – сказала она бесцветным голосом. – Ванс называет это личным сейфом Пейдж. Я не понимаю, куда она могла деть кулон. Сегодня, когда она уходила, на ней его не было.
Вошел Перкинс с подносом, уставленным чайной посудой, и миссис Уинтли села за столик.
– Тебе с сахаром? – спросила она. – Хочешь лимон или сливок? Что с тобой? Тебе плохо?
– Немного кружится голова. Благодарю вас, миссис Уинтли, мне не хочется чаю. Я пойду.
Девушка, которая выдавала себя за Беверли Мейн, так быстро спустилась по винтовой лестнице, что Перкинс едва успел добежать до двери, чтобы распахнуть ее перед ней.
Миссис Уинтли, так и не прикоснувшись к чаю, вернулась к своему письменному столу, схватила листок со списком гостей, разорвала его на мелкие кусочки и бросила их в корзинку для мусора.
* * *
К тому времени, как Пейдж переоделась к обеду, Ванс уже ждал ее в гостиной. Он стоял, облокотившись на полочку над камином, и смотрел на золу. Какая у него благородная внешность, с гордостью подумала его тетя. Но его лицо как-то по-новому посуровело, и минуту она озабоченно смотрела на племянника.
Открылась дверь комнаты Пейдж, и она вышла. Ванс просиял. Он протянул руки, и Пейдж очутилась в его объятьях. Увидев ее лицо, миссис Уинтли подумала: «Она не может лгать. Она любит его так же сильно, как и он ее. Но что же тогда происходит?»
Ванс через плечо Пейдж увидел тетю, поцеловал Пейдж и выпустил ее.
– В кои-то веки я рано пришел домой, – сказал он. – Теперь у меня будет время пообщаться с моими девушками.
– Я очень» рада, – произнесла миссис Уинтли несчастным голосом. – Я хотела… то есть, я чувствую, что мне надо поговорить с вами обоими.
– В чем дело, тетя Джейн? – Ванс словно расправил усталые плечи, готовясь к новым проблемам.
Она сидела напротив них, опустив глаза на свои тонкие руки, на которых уже начали набухать вены.
– Сегодня ко мне приходила Беверли Мейн. У нее есть… кое-какие подозрения, которые она мне и высказала. Она это делает уже не в первый раз, но мне кажется, что сначала я поговорю с вами начистоту.
Ванс задумчиво сощурился, но, казалось, был совсем не обеспокоен. Он улыбнулся Пейдж, которая сидела рядом с ним на кушетке, и взял ее за руку.
– Беверли, – с трудом начала миссис Уинтли, – выдвигала против Пейдж серьезные обвинения. Она более или менее утверждает, что Пейдж украла нефритовый кулон, который носит. Она потребовала, чтобы я ей его показала. Я… Мне хотелось убедить ее, что это не так. – Миссис Уинтли бросила на Пейдж страдальческий взгляд. – Ради вас, моя дорогая. Ради Ванса. Поэтому я посмотрела в ту старинную книгу, которую Ванс называет вашим личным сейфом. Кулона там не было. – Она чуть не плакала.
Взглянув на Ванса, она увидела, что он широко улыбается.
– А что тогда сделала Беверли? – спросил он.
– Она неважно себя почувствовала. Она сразу ушла, даже не подождала чая, хотя я его уже разливала. После ее ухода я подумала, что, наверное, зря ее отпустила, раз у нее кружилась голова.
Ванс расхохотался.
– Что-нибудь еще?
– Она – Беверли – наговорила о Пейдж много неприятного.
После небольшой паузы миссис Уинтли сказала срывающимся голосом:
– Прости меня, Ванс.
Он снова засмеялся.
– Наверное, мне надо было рассказать вам все с самого начала. – К ее изумлению, он ничуть не расстроился.
– Ванс, – предостерегающе сказала Пейдж, – прошу тебя, не надо. Еще рано. Мы еще не уверены.
– Все в порядке, – ответил он. – Видите ли, тетя Джейн, мне очень не хочется вас обманывать, но ведь вам… не очень хорошо удается скрывать ваши чувства, не так ли?
– Господи, о чем ты говоришь?
– Я говорю, что когда вы кого-либо недолюбливаете, или просто с чем-нибудь не согласны, у вас все написано на лице. То, что я собираюсь вам сказать, очень важно. Каковы бы ни были ваши чувства, вы не должны их показывать. Понятно?
До этого он никогда не говорил с ней так серьезно, и миссис Уинтли уставилась на него с изумлением.
– Мне ничего не понятно. Что все это значит? Я вижу, ты не очень-то серьезно относишься к словам моей крестницы.
– Вообще-то, – невозмутимо заявил Ванс, – у меня нет ни малейшего представления о том, что думает или говорит ваша крестница. Это вполне естественно. Я никогда в жизни не видел эту девушку.
– Ванс, – запротестовала Пейдж, – не будь таким таинственным. Ты просто запутываешь тетю Джейн, а ей и без того плохо. – Ее тоже, казалось, нисколько не смутили обвинения Беверли.
– Около трех месяцев назад, – начал Ванс, – ваша крестница Беверли Мейн, которую вы не видели с пятилетнего возраста, вдруг начала наносить вам визиты. Она стала гостить здесь по выходным и вообще приходила в дом, когда хотела. Хотя это была ее идея, я подозреваю, что кое-кто полагал, что из нее может выйти подходящая жена для Ванса.
Миссис Уинтли протестующе замахала руками, но ее щеки порозовели.
