– Я должен провести тебя, – сказал он по-русски, потому что его убогие знания французского развеялись, и ни одно слово не всплывало в памяти.
– Нет, достаточно кареты, – тихо ответила женщина, огляделась в поисках панталон и кофточки, но вспомнила: они разорваны в клочья и их теперь не надеть. Встав в круг сброшенных юбок, она медленно наклонилась, поднимая и завязывая тесемки на узкой талии. Постояла в раздумье и произнесла:
– И большой плащ.
Ее высокая, стройная обнаженная фигура восхитила, вновь поманив обнаженной грудью, чуть прикрытой длинными волосами, которые незнакомка отбросила за спину.
Орлов спрыгнул с кровати и подошел к любовнице, откинул оставшиеся и мешающие пряди волос и припал к красным губам. Она обняла его за шею, отвечая жадно, словно не было страстной ночи и он не утолил ее ненасытного голода, который и Орлов вдруг внезапно остро ощутил – она сейчас уйдет и никогда не появится!
Он опять подхватил ее на руки и отнес на кровать, сломив недолгое сопротивление и мгновенно возбудив в ней желание, едва коснулся обнаженных бедер умелыми руками, резко задрав и сминая пышные юбки… Он вновь зажег ее, заставил стонать и биться в руках, требовать ласки, поцелуев, забвения на короткий миг…
– Мне пора, – чуть не плача вымолвила любовница опухшими от поцелуев губами, осторожно, сантиметр за сантиметром, пробираясь к краю кровати, чтобы теперь уж точно уйти. В ее движении были грация и соблазн, возможно, что она сама и не осознавала, как сейчас невыносимо хороша и вновь желанна. Орлов поймал края юбок и снова затащил ее на кровать.
– Не уходи, – попросил, всматриваясь в синие глаза полные слез и… возгорающегося ненасытного, неутоленного желания.
– Не могу. Отпусти, – жалобно попросила Екатерина, прикрывая глаза, чтобы не показать: она жизнь готова отдать, только бы не покидать этой кровати и его рук, искусных, смелых, жадных, сметающих ее слабое сопротивление.
– Как я тебя найду? – вдруг спохватился Орлов, удерживая ее. – Ты же не можешь уйти просто так?!
– Подумаю. Дам знать, – отвечала Екатерина, старательно выговаривая русские слова.
– Когда? Кем?!
– Пришлю письмо. Я не могу здесь больше оставаться!
Орлов отпустил ее юбки, и Екатерина продолжила собираться. Ему пришлось встать и укутать ее в свой плащ. Она старалась не смотреть на него, хотя получалось плохо – он не удосужился одеться и щеголял во всей нагой красоте необыкновенно гармонично сложенного тела.
«Неужели он не проведет меня до выхода? Почему он не одевается?!» – испугалась Екатерина, всматриваясь в плотно сжатые губы Орлова. Тот подошел к двери и распахнул ее, прислонившись к стене и застыв как холодная античная статуя:
– Уходи.
– Мне нужна карета, – призналась, напомнив, Екатерина. Он выглянул в коридор и зычно крикнул:
– Эй, Митька!
Екатерина быстро накинула капюшон и опустила его на лицо, покрасневшее от пикантной ситуации.
Митька подлетел заспанный и растрепанный, не удивился виду гвардейца, поклонился и застыл в ожидании.
– Карету найди, даме домой пора!
– Слушаюсь, – улетел Митька.
Вдали хлопнула дверь, и потянуло сквозняком. Екатерина убрала капюшон с лица и бесстыдно уставилась на Орлова. Она хотела запомнить его вот таким, а потом ночью представлять его красивое и могучее тело. Орлов все так же стоял у двери, не ощущая утреннего холода. Взгляд его тоже скользил по незнакомке, о которой он знал лишь, что зовут ее Екатерина и она может говорить по-русски.
Постепенно они встретились взглядами и не смогли отвести глаз. Немой разговор вновь разбудил чувства, первой не выдержала Екатерина, она бросилась к Орлову, а он едва успел раскрыть объятия, подхватил ее, впиваясь в губы, дарящие наслаждение, замутившие сознание, заставившие забыть об открытой двери, о наготе… Поднял ее вверх; она обняла его мощный торс ногами, отдаваясь и забывая обо всем…
Он торопливо осыпал ее лицо поцелуями, высушивая неизвестно откуда берущиеся непонятные ему слезы, целовал прозрачные и трепещущие веки с длинными ресницами, лишь бы не ловить безумный призыв к любви, что горел в ненасытном взгляде и мог сжечь его. И вновь возвращался к губам, не имея сил оторваться сам или оторвать от себя женщину. Только не сейчас! Она вновь дарила ему необыкновенное наслаждение…
– Кхе-кхе, карету нашел, подана… – донеслось с порога.
Орлов оторвался со стоном, помог даме встать на ноги, выпростал руки из-под юбок, ловко оправил их, аккуратно надвинул на голову Екатерины капюшон и подтолкнул к двери.
Она сделала пару шагов, как пьяная, приходя в себя медленно и тяжело. Ей очень хотелось обернуться, но не решилась. Покорно пошла за Митькой. Не помня себя, добралась до дворца и смогла попасть незамеченной к себе в покои. Беззвучно плача, повалилась на постель, сорвав остатки платья, истерзанных юбок, ощущая обнаженным телом прохладу простынь. Закрутилась в покрывало и, закусив кулачок, дала волю слезам, подарив их подушке.
Последующие дни великая княгиня сказалась больной и из личных покоев не выходила, никого не принимала. Она бы и дальше сидела взаперти, но Малый двор отправился в Ораниенбаум, наступало лето.
Петр Федорович все время проводил в крепости с солдатами. Екатерина ходила по утрам на охоту и занималась верховой ездой, стремясь не вспоминать свидания с Понятовским, и настойчиво гнала от себя образ красавца-гвардейца Григория Орлова. Она так и не написала ему, попытавшись усмирить бушующее желание. Слишком низким был ранг гвардейца, слишком боялась собственной слабости, испытываемой к нему. Слишком неспокойные времена наступали и грозили ее собственному положению.
Императрица Елизавета была серьезно больна, и этого уже не могли скрыть от общества. Петр Федорович проявил беспокойство и побежал советоваться с супругой.
– Что будем делать, Екатерина Алексеевна?
– Прежде всего мы должны знать состояние императрицы не по слухам, мы должны быть готовы к ее кончине и находиться рядом, Ваше Высочество! – Екатерина ознакомилась с историческими документами и теперь могла распланировать подготовку к важному событию. – Наши войска должны быть всегда наготове.
– За мою муштру, что устраиваю ежедневно, меня скоро начнут проклинать, – улыбнулся Петр Федорович. – Жарко как-то, не запомню.
– Я написала все, что вам следует знать и делать. От того, насколько мы хорошо подготовимся, зависит наше будущее и, возможно, жизнь. Найдите верных людей, подготовьте лошадей, чтобы сразу по знаку скакали к нашим голштинцам и привели нам, по надобности, войска. Вот документ, заучите все и уничтожьте его.
