Затем, снова смерив ее взглядом с ног до головы, Питер добавил:
– Я сдержу свое слово, и у тебя не будет детей в течение ближайших трех лет. Чтобы не оставалось ничего недосказанного, давай оговорим все сразу: ты – моя жена и должна выполнять свои супружеские обязанности – тебе это не составит большого труда. Я знаю, что ты просто великолепна в постели, как и положено быть здоровой и темпераментной женщине, – продолжил он насмешливо. – Наше брачное ложе будет гораздо привлекательнее, чем у большинства других супружеских пар, хотя в остальном наш союз оставляет желать лучшего.
Наступила короткая, напряженная пауза, после которой Питер удивленно поднял брови.
– Как, тебе нечего ответить, дорогая? Это на тебя совсем не похоже. В таком случае, – он снял с себя сюртук и стал вынимать золотые запонки, – я прямо сейчас хочу получить все радости супружеской любви. В постели ты меня полностью устраиваешь, к сожалению, этого нельзя сказать обо всем остальном.
Сняв рубашку, Питер сделал шаг по направлению к жене.
– Ты что, собираешься защищать свою честь, Катриона? Можешь не беспокоиться, потому что у тебя ее нет.
Вдруг его лицо потемнело.
– Не смей, Катриона! – обратился он к ней. – Тебе бы и в голову не пришла такая бредовая мысль, если бы ты знала, как мне хочется за все тебе отплатить, – добавил он тихим, почти ласковым голосом.
Когда Катриона впервые увидела дом на Уимпол Стрит, он показался ей настоящим дворцом. Однако ее муж заявил, что это всего лишь обычная резиденция джентльмена, которая может без труда поместиться в одном из уголков фамильного имения в Эссексе.
Экономка, миссис Битон, показала миледи весь дом, от кладовых до мезонина. Эта процедура полностью заняла утро того дня, когда супруги приехали в Плимут. Днем лорд Питер вернулся с заседания палаты лордов и показал жене галерею на втором этаже.
– Вот это – мои предки, – сказал он, сделав жест рукой.
– Как, у тебя их так много? – спросила изумленная жена.
– Боюсь, что да. Не слишком приятная компания, правда?
– А твои родители тоже здесь?
– Нет, их портреты находятся в моей библиотеке Фитэйн-Парка. Они умерли совсем молодыми, так что у них не было возможности оставить после себя много собственных изображений, – равнодушно ответил Питер.
Делая вид, что она поглощена созерцанием портретов далеких предков рода Фитэйнов, Катриона украдкой наблюдала за мужем.
«Какой же он все-таки странный человек! Сильный и страстный ночью, он был предупредительно вежлив днем, но абсолютно холоден. С собственной женой он обращался так же, как с миссис Битон или со своим слугой Фрейзером».
В день приезда Питер и Катриона обедали за огромным столом из красного дерева, стоявшем в слишком просторной для одной семейной пары столовой. Супруги сидели друг против друга и иногда обменивались ничего не значащими фразами. Внезапно Питер погрузился в мрачное молчание.
– Вас что-то удручает, милорд? – спросила Катриона по-итальянски. – Вы сожалеете, что не можете отослать меня обратно в Италию? – Она приторно улыбнулась. – Или вас раздражает плебейская веснушка на моем носу?
Что-то проворчав в ответ на первое замечание жены, Питер не смог сдержать улыбки в ответ на второе.
– Прости меня. Мои мысли были далеко отсюда. Сегодня в палате лордов я встретил Дизраэли. Ты знаешь, палата лордов – это один из органов управления страной, а мистер Дизраэли – бывший канцлер казначейства.
– Даже живя во Фридженти, я слышала о палате лордов, – спокойно сказала Катриона. – Я даже прочла несколько книг мистера Дизраэли, а его отец в свое время написал для мамы песню, правда, это было так давно.
Питер что-то смущенно пробормотал.
– Прости, Катриона. Я не хотел умалять твоей образованности, я просто обдумывал возникшую перед нами проблему: Дизраэли напомнил мне, что, как супруга пэра, ты должна быть представлена королеве.
– Королеве?!
– Да, королеве Виктории.
– Как это замечательно! Будет что рассказать Бьянке! – в этот момент Катриона совсем забыла, что поклялась не разговаривать с сестрой до конца своих дней. – Во Фридженти все умрут от зависти.
Катриона стала энергично раскачиваться на стуле, напоминая ребенка, которому пообещали дорогую игрушку.
– Мы пригласим ее сюда или сами пойдем во дворец? Я слышала, что королева очень любит музыку. Может быть, я для нее спою?
Муж не мог сдержать улыбки.
– Боюсь, – сказал он извиняющимся тоном, – это не так просто и приятно, как ты предполагаешь. Представление ко двору – чрезвычайно формальная церемония.
Он начал объяснять жене все подробности представления королеве, а она с изумлением смотрела на мужа, чувствуя, что эта затея нравится ей все меньше и меньше.
– Перья в волосах – это же смешно! Целовать ей руку? А это еще зачем?.. Реверанс до земли, а потом пятиться задом, как рак. Да я же могу шлепнуться на задницу!
Питер многозначительно поднял брови.
– Напомни мне, чтобы я как-нибудь по оплошности не нанял слугу или кучера, понимающих по-итальянски.
– Какой вы утонченный, милорд! – безжалостно парировала Катриона.
– Нет, я всего лишь выражаю радость по поводу того, что наша семья двуязычная, – мягко ответил муж. – Я не возражаю, хотя ты все равно наплюешь на все мои возражения, чтобы ты передавала свои бурные эмоции по-итальянски, но умоляю, запомни хорошенько что ты – леди Фитэйн.
– Да, милорд. Как прикажете, милорд. Я буду во всем вам послушна, милорд.
– От души хотел бы в это верить, – добродушно заметил он, посмеиваясь над внезапным всплеском чувств у жены.
– Я не могу притворяться и делать вид, что мне нравятся совершенно нелепые и глупые вещи. Но если это необходимо, я сделаю все, чтобы представление королеве прошло надлежащим образом.
Питер пристально посмотрел на жену и сказал:
– Я подумал и решил, что лучше будет представить тебя ко двору в следующем году.
– Спасибо, Питер, – пробормотала она.
Катриона была искренне рада, что неприятную церемонию можно отложить на неопределенное время.
– Тебе надо очень многому научиться, – серьезным тоном заявил муж, чтобы она, не дай бог, не подумала, что он поощряет весь этот вздор, который она только что здесь болтала.
Катриона поняла намек, но наряду с этим хорошо заметила, как изменилось лицо Питера, когда она случайно назвала его по имени.
– Жду ваших распоряжений, милорд, – покорно сказала она, безмятежно улыбнувшись и слегка наклонив голову.
Покорность жены его насторожила. Он хорошо знал, что улыбающаяся и послушная Катриона гораздо опаснее Катрионы, охваченной порывом гнева.
