Дебра Маллинз - Три ночи

– В четверг? Но это послезавтра.

Губы герцогини тронула слабая улыбка:

– Я же сказала, это будет скромный обед.

Эвелин попыталась выразить радость:

– Как мило, ваша светлость. Благодарю вас.

Кларисса ответила монаршим кивком и добавила:

– Конечно же, это самое малое, что можно было бы сделать, чтобы отметить ваше вхождение в нашу семью. Приглашение прибудет сегодня же, в нем все расписано.

– Вы так добры, что лично оповестили нас, ваша светлость.

– Естественно. – Кларисса окинула Эвелин холодным, критическим взглядом. Несмотря на то, что платье Эвелин было сшито у лучшей лондонской портнихи, рядом с герцогиней, с ее непринужденной элегантностью, она чувствовала себя неотесанной деревенщиной. – Полагаю, в вашем гардеробе есть подходящая к такому случаю одежда, – сказала герцогиня.

– Да.

– Хорошо. Мне сказали, что у вас есть дочь.

– Есть. Ее зовут Хлоя.

– Незаконнорожденная дочь. – В тон Клариссы вкрались злорадные нотки.

Эвелин напряглась.

– Люсьен ее отец.

– Каким искуплением для него было сделать вас честной женщиной. – Герцогиня встала, этикет требовал от Эвелин последовать ее примеру. – Уже поздно что-либо менять. Надеюсь, увижу вас в четверг.

Герцогиня отбыла, не попрощавшись должным образом. Потрясенная, Эвелин смотрела ей вслед. Мачеха Люсьена соблюдала приличия, но за ее любезными словами таилось высокомерное презрение ко всему, что касалось Люсьена.

Эвелин в который уже раз подумала о том, что Люсьену пришлось расти в одном доме с этой женщиной. Как же мучительно ему было жить все эти годы с людьми, которые, как он знал, не выносили самого его существования! Несомненно, его отец проявил родительскую ответственность, взяв его к себе в дом и обеспечив всем необходимым, дав, наконец, ему образование, но Эвелин была твердо убеждена, что старый герцог не был любящим отцом. А его законные жена и ребенок делали все возможное, чтобы осложнить жизнь Люсьена.

Неудивительно, что ее мужу так трудно понять ее привязанность к отцу. Это идет вразрез с его жизненным опытом.

Люсьен нерешительно топтался у двери, раздираемый противоречивыми чувствами. Затем все же постучал кулаком и продолжал стучать, пока не услышал щелчок замка. Дверь приоткрылась, и в просвете появилось заспанное лицо Данте.

– Люс, какого дьявола тебе нужно посреди ночи?

– Уже десять часов утра. – Люсьен толкнул дверь, в результате чего его друг оказался отброшенным к стене прихожей. – Мне нужно поговорить с тобой.

– Боже, старина. – Щурясь от яркого света, Данте поспешил закрыть дверь. – У воспитанных людей еще не время для приемов.

Люсьен посмотрел на своего друга. Волосы Данте были всклокочены, глаза покраснели от недосыпания. Он даже не разделся, ложась спать, и сейчас, когда он встал, одна половина мятой рубашки была кое-как заправлена в брюки, другая – выбилась из-под ремня.

– В чем дело, Люсьен? – спросил, зевая, Данте. – Только очень серьезные обстоятельства могли привести тебя сюда в этот час.

Люсьен вновь ощутил горький вкус предательства. Это был его друг, его товарищ по оружию. Дьявольская братия. Где бы ни оказался Люцифер, там же был Данте. Они вместе скандализировали общество, защищались спина к спине.

А здесь – удар в спину.

– Я хочу спросить тебя кое о чем. – Люсьен протянул Данте письмо. – Зачем ты написал это?

Данте разворачивал послание со своей обычной самодовольной ухмылкой.

– Что это, записка от бывшей любовницы?

Люсьен внимательно следил за выражением лица Данте, пока тот читал. Будь он менее внимателен, от него бы ускользнула промелькнувшая в глазах Данте тревога. Но когда его друг посмотрел на Люсьена, он был так же спокоен и собран, как за карточным столом.

Данте действительно превосходно играл в карты. Никто не мог определить, о чем он думает. Сейчас он вел себя так же.

– Что это значит, Люс? Откуда ты это взял?

– Ты знаешь откуда.

– Я не понимаю. – Несмотря на вежливый тон, в голосе Данте не было особой уверенности. – Думаешь, мне это о чем-то говорит?

– Не путай меня с кем-то из твоих карточных доноров, Данте, – предостерег Люсьен. – Я знаю тебя слишком давно. Ты очень хорошо понимаешь, что стоит за этим письмом. Я хочу знать зачем.

– Зачем что? – Данте озадаченно улыбнулся. – Я все же не...

Люсьен сгреб рубашку Данте и прижал его к двери.

– Не увиливай, Данте, Я знаю, что это написал ты. Теперь скажи мне зачем.

– Черт, ты что, совсем с ума сошел? – Данте вцепился в руку Люсьена.

– Говори. – Люсьен наклонился, так Что их лица оказались почти вплотную друг к другу. – Не провоцируй меня, Данте. Ты знаешь, чем это может кончиться.

– Хорошо, будь ты проклят! – Данте оперся спиной о дверь. – Я написал письмо. Я послал его Эвелин, как бы от тебя. Ты это хотел услышать?

Люсьен знал, что это писал Данте, и все же был потрясен, услышав его признание.

– Зачем? – выдохнул он.

– Я был в отчаянии. – Данте попытался улыбнуться, но в глазах его плескалась паника. – Черт возьми, Люс, ты же помнишь, как тогда обстояли дела. Ты вернулся из Корнуолла совсем другим. Эта девчонка оказывала на тебя какое-то влияние. Я решил, что она хочет получить деньги.

– Значит, ты хотел защитить меня? Как благородно, – съязвил Люсьен. – Ты лжешь, Данте.

У Данте выступил пот на лбу.

– Ладно, было еще кое-что.

– Выкладывай остальное. – Люсьен посмотрел в упор на человека, который считался его другом. – Только на этот раз правду.

– После возвращения из Торнсгейта ты отказывался посещать все мероприятия. Без тебя я тоже не мог делать этого. Но от них зависела моя жизнь.

– А, теперь я начинаю догадываться. – Люсьен отступил назад, позволив Данте глубоко вздохнуть. – Все из-за денег.

– Отчасти. Но я действительно хотел защитить тебя, Люсьен. Я знаю, как осторожен ты был в вопросах предотвращения беременности. Как мог я поверить заявлению этой девчонки из Корнуолла?

– Ты вышел за рамки тебе дозволенного и влез в мои личные дела.

– Но ведь все обернулось достаточно хорошо. Ты женился на ней.

Люсьен оттолкнул Данте от себя.

– Я на несколько лет опоздал с женитьбой на девушке, из-за чего моя дочь считается незаконнорожденной.

– Она же девочка. Дашь за нее хорошее приданое, и ее жениху не будет дела до того, родилась ли она до или после свадьбы.

– Не в этом дело. – Удрученный тем, что ему довелось узнать, Люсьен отвернулся. – Ты вмешался в то, во что не имел права вмешиваться. Из-за тебя моя дочь носит наше с тобой клеймо незаконнорожденных.

– Черт побери, Люсьен, не думаешь же ты, что я мучился из-за этого? – Данте подошел и схватил Люсьена за руку. – Я послал это письмо в тот вечер, когда на нас напали разбойники. Когда ты пропал. Неужели ты думаешь, я страдал все те пять лет из-за беременной девчонки?