Теплая рука коснулась его плеча, и он замер.
— Ты уже говорил, что Косгроув жестоко поступал с друзьями. Как это было? — спросила Розамунда.
Ему не хотелось отвечать: ей ни к чему было слушать еще одну историю о том, каким чудовищем являлся Косгроув. Но Лестер все еще слушал его, и если Розамунда хотела излечить своего брата от игромании, он постарается позаботиться об этом.
— Вызнаете Джона Истерлинга?
Оба отпрыска Дэвисов покачали головами.
— Он был старшим сыном виконта Хэммонда.
— Был? — удивленно спросила Розамунда. Брэм кивнул.
— Года четыре назад, когда я еще находился в Испании, Косгроув подружился с Истерлингом, и дело закончилось расписками юноши на сумму долга почти тридцать тысяч фунтов. Узнав об этом, Хэммонд лишил его наследства, и через пару дней Истерлинг застрелился, вставив в рот пистолет.
— Если вас здесь не было, — спросил, побледнев, Лестер, — то как вы об этом узнали?
— Мой брат дружил с Истерлингом. Он мне и сообщил об этой истории. Я не могу сейчас проверить, но, очевидно, узнав о его смерти, Косгроув сказал, что чертовски сожалеет об этом, потому что рассчитывал еще несколько лет позабавиться с ним.
— Меня сейчас стошнит, — сказал Лестер, и Брэм показал ему, где тот мог бы уединиться.
— Ты придумал этот конец, не так ли? — шепотом спросила Розамунда, не замечая или не придавая значения тому, что, опираясь на его руку, она начала привлекать внимание нескольких присутствующих мужчин и женщин.
— Да, но, принимая во внимание, что Кинг еще покажет свою волчью сущность, я счел это вполне своевременным.
— Ты прав. — Она искоса взглянула на него. — А правда, что ты на самом деле бросаешь игру, когда деньги на исходе? Не поддаешься азарту?
— Мои карманы редко пустуют, но да, бросаю. Я не люблю быть у кого-либо в долгу. Никогда. Паршивое состояние.
Он подумал, не слишком ли резко говорит, но Розамунда только вздохнула:
— Хотела бы я, чтобы и Джеймс поступал так же.
— Ты не выйдешь за Косгроува! — неожиданно даже для самого себя прорычал он, как разъяренный бык. Уж очень ему не хотелось, чтобы она смеялась и заявляла, что больше не нуждается в его помощи. В то время как он впервые в жизни искренне и бескорыстно ее предлагал.
Она крепче сжала его руку.
— Я не собираюсь выходить за него замуж. Хватит с меня открытий. Но чем больше ужасных подробностей ты мне рассказываешь о Косгроуве, тем сильнее меня удивляет, что все это он, оказывается, предвидел. И развитие событий стало его беспокоить. Но он должен понимать, во что ввязался. Просто он еще не встречал достойного соперника. Так я понимаю?
— А сейчас уже я оскорблен, — заявил он. — Если я в чем-то и преуспел, так это в умении предвидеть надвигающуюся беду. Маркиз отнюдь не прозорливее меня.
— Брэм Джонс, ты хвастун!
Брэм напрягся, интуитивно становясь между Розамундой и мужчиной с громким голосом. Обернувшись на крик, он увидел, как толпа на южной стороне площадки заволновалась и раздвинулась, давая дорогу паре высоких, стройных мужчин, которые направлялись в его сторону. Он мгновенно расслабился, разжимая кулаки. Слава Люциферу! Другие люди назвали бы это бедой, но он видел в этом провидение.
— Салливан Уоринг, — сказал он, выступая навстречу, — какого черта ты здесь делаешь?
— Я слышал, тучи сгущаются? — Салливан Уоринг, внебрачный сын маркиза Данстона, улыбнулся и пожал ему руку. — Я не хотел пропустить самое главное.
Брэм перевел взгляд на Фина Бромли, судя по его виду, весьма довольного собой.
— Ты посылал за ним?
— Понятия не имею, о чем ты говоришь. — Посмотрев на Роуз, он кивнул: — Леди Роуз. Добрый день.
Выругавшись себе под нос, Брэм повернулся к Розамунде:
— Дорогая, вы уже знаете Фина. А это мой очень близкий друг, Салливан Уоринг, лучший коннозаводчик в Англии. Салли, это леди Розамунда Дэвис.
Салливан поклонился.
— Леди Розамунда, вы здесь только с Брэмом? Проклятый любопытный ворчун даже позволил себе нахмуриться. Брэм, который был не очень-то рад видеть неожиданно появившегося друга, заставил себя улыбнуться:
— Где-то здесь ее брат. Кажется, вон за тем зданием. Зачем-то залез в кусты…
— А вы принимаете участие в аукционах, мистер Уоринг? — спросила Розамунда.
— Нет. Обычно нанимаю кого-нибудь перегнать моих лошадей в Лондон. А здесь я с визитом.
Эти зеленые глаза, холодные, но с чуть заметной смешинкой, каштановые с золотистым оттенком волосы могли сделать прекрасной любую девушку. Брэм сильно сжал руку Розамунды.
— А что, Изабель все еще в Эмберглене? Вы ведь знаете, дорогая, Изабель ждет своего первенца.
— Мои поздравления, мистер Уоринг.
— Спасибо, но Тибби все-таки настояла и приехала со мной. Мы остановились в Бромли-Хаусе. — Говоря это, Салливан повернулся к Брэму. — Да что это, черт побери, на тебе надето? Тебя просто не узнать.
— Неужели человек не может хотя бы чуть-чуть изменить свои привычки, чтобы при этом не сдвинулись материки?
— Очевидно, не может, — сухо вставил Фин.
— Вот это да! — воскликнул лорд Лестер, подходя к ним. — Вы — Салливан Уоринг! — Он схватил руку Салливана и крепко пожал ее. — У Брэма есть одна из ваших лошадей. Превосходный жеребец — Титан.
— Да, один из лучших, — сказал Салливан, подняв бровь.
— Салли, это брат Розамунды, лорд Лестер.
— О, значит, вас больше не тошнит?
Лестер покраснел.
— Это не моя вина. Достаточно послушать рассказы Брэма о Косгроуве, так любому станет дурно. — Он смущенно усмехнулся. — А Брэму нравятся такие ужасы.
Ему нужна была поддержка друзей, но что ему было совершенно необходимо, так это минута наедине с Салливаном.
— Джеймс, Розамунда, не желаете ли показать Фину ту пару лошадей, которая мне понравилась?
Розамунда отошла от него и взяла брата за руку.
— Конечно. Сюда, мистер Бромли. Тут есть на что посмотреть.
Когда они уже не могли его услышать, Брэм обнял Салливана за плечи:
— Рад тебя видеть, сукин ты сын!
— Я тоже.
— Изабель… Тибби… здорова?
— Все хорошо, В чем ты бы убедился, хоть изредка навещая нас.
— Понимаю. Просто от твоего семейного счастья у меня ломит зубы.
— Посещай дантиста.
Оглянувшись, Брэм повел его к проходу сквозь плотную толпу.
— Фин ругал меня?
— А чего ты ожидал после того, как вломился среди ночи к нему в спальню и тебе чуть не оторвали голову?
— Я немного перебрал тогда.
— Гм… А какое отношение имеет Косгроув к этой девушке и ее семье?
Салливан никогда не ходил вокруг да около, когда можно было сразу перейти к делу. Из-за этого он не раз попадал в затруднительное положение, но Брэм всегда ценил его прямоту. Его друг во многом напоминал Розамунду. Стараясь говорить тише, чтобы его не услышали окружающие, Брэм, насколько смог коротко, поведал Салливану о дружбе Косгроува с Лестером, о долге в десять тысяч фунтов и о том, каким образом маркиз хотел получить его. Он только скрыл свое участие и отвергнутое Розамундой предложение. Когда он закончил, его друг уже не смотрел на него с усмешкой.
