Она удивлялась себе – независимая женщина, которая так гордилась своим одиночеством! Если бы стремительный поток событий оставил ей хоть немного времени на размышления, она поразилась бы тому, как круто изменились ее представления о счастье, причем всего за каких-то несколько дней.
– Глупо. Скоро здесь начнется хаос, и ты не узнаешь, уехал я или нет.
– Узнаю.
Он погладил ее и сомкнул пальцы на ее плечах.
– Я должен убедиться в твоей безопасности, иначе я не смогу спокойно заниматься делами.
– Тогда пообещай мне, что ты меня отыщешь. Мы выйдем в открытое море вместе.
– Не жди меня, Персефона. Когда поймешь, что пора ехать, поезжай.
– Нет.
Она знала, что спорить глупо. Он волновался о ее безопасности, и она могла успокоить его простым обещанием.
Он крепче сжал ее, и на какую-то долю секунды его лицо отразило чувство, которое она никогда не замечала в нем прежде, – страх. Отважный мужчина боялся – боялся за нее.
– Черт возьми, Персефона, ты должна меня послушать!
«Черт возьми, принц Атрейдис, призванный служить Хоукфорту! Зачем ты увез меня с Дейматоса? Зачем нарушил мое блаженное уединение? Я никогда не испытывала желания влиться в беспокойный мир людей!»
Она не произнесла этих слов вслух, потому что знала: они лживы и вызваны страхом.
– Пожалуйста, Гейвин, давай не будем спорить, тем более сейчас. – Персефона нежно коснулась его губ кончиками пальцев.
Где-то в глубине ее сознания возникла мысль: в конце концов, она акоранка, понимающая гордость и силу благородных мужчин, которые делались крайне уязвимыми благодаря своему чувству долга.
– Я не хочу причинять тебе никаких хлопот, – абсолютно искренне поведала она. – Я просто не могу уехать без тебя.
– Ты должна уехать, – настаивал он. – Как бы трудно тебе ни было, ты обязана.
Она не ответила, и он привлек ее в свои объятия.
– Персефона, – произнес он, ласково поглаживая ее по волосам, – возможно, ты носишь под сердцем нашего ребенка. Если ты не думаешь о собственной безопасности, подумай хотя бы о нем.
В первый момент она хотела поспорить, но слова отрицания так и остались невысказанными. Потрясение сменилось приливом восторга. Живя в одиночестве, она не позволяла себе думать о ребенке. Но сейчас…
Ее охватило всепоглощающее желание защитить еще не рожденного малыша. Она уперлась ладонями в широкую грудь Гейвина и посмотрела ему в глаза.
– Ребенку нужны оба родителя, Гейвин Атрейдис. Не забывай!
Его взгляд смягчился.
– Я не забуду, – пообещал он, – и сделаю все, что в моих силах.
– Я тоже. – Она глубоко вздохнула. – А теперь иди. Нам нельзя терять время.
Прежде чем уйти, он прижал ее к себе и надолго приник губами к ее губам. В поцелуе она почувствовала всю его страсть и обещания на будущее.
Их захватила дневная суета. Лихорадочная деятельность набирала обороты, прерываясь лишь на короткое время, когда землю сотрясали очередные толчки. Лошади и мулы, тянувшие фургоны, впадали в панику, но возницы их быстро успокаивали. Некоторые люди теряли равновесие и падали, а потом вставали и продолжали работу.
Уже под вечер Персефона одолжила маленькую шлюпку и отправилась на свою лодку, чтобы пополнить запасы воды и продуктов. Солнце клонилось к западу, когда она вернулась в док и увидела на пристани Нестора. Бледный и усталый библиотекарь приосанился, заметив свою добрую знакомую.
– А вот и вы! Я искал вас повсюду. Вы видели принца Гейвина?
– Да, но несколько часов назад. Давайте присядем. Она осторожно подвела старика к каменной скамье возле пустого магазина. Остальные торговые точки, расположенные здесь, уже закрылись и опустели. Покидая свои дома и места работы, люди, несмотря на спешку, позаботились о том, чтобы после них остался идеальный порядок. Они полили напоследок цветы в подвесных корзинах и в садах, чисто вымели лесенки при входах в здания, сняли с веревок белье и убрали мусор. Все вокруг свидетельствовало об их нежном и рачительном отношении к родному городу.
На ближайшей стене дома красовалась одна из многочисленных фресок, разбросанных по всему Илиусу. Она изображала обедавшую в саду семью – вполне возможно, ту самую, которая жила здесь. В нижней части фрески виднелись аккуратно выписанные краской слова: «Мы вернемся».
Нестор, поморщившись, опустился на скамью и виновато улыбнулся:
– Мои колени наказывают меня за то, что я не думал о них в молодости.
Судя по тому, как он держался, его мучила сильная боль. Старый библиотекарь явно преуменьшал свои страдания, и Персефона догадывалась, что ему не понравится ее сочувствие. Ласково посмотрев на него, она заботливо осведомилась:
– Вы что-нибудь ели?
– Конечно… то есть наверное. – Он вздохнул и покачал головой. – По правде говоря, я не помню, когда ел в последний раз. У меня столько дел, а время поджимает.
– И все же вы должны поесть. Подождите-ка.
Не дав ему возразить, Персефона поспешно удалилась. Женщины, кормившие рабочих, уже сворачивались, но у них еще оставались хлеб, сыр и сладкий яблочный сидр. Взяв всего понемногу, Персефона вернулась к Нестору. Он обрадовался простой еде, точно изысканным яствам, но съел совсем немного.
Отламывая кусочек сыра, он поделился с ней новостями:
– Я наконец нашел записки выживших в катаклизме. Их содержание по большей части не представляет интереса для наших современников, однако я подобрал кое-какую полезную информацию. Все без исключения свидетели описывают подземные толчки, подобные тем, которые мы сейчас переживаем. Землетрясение началось за несколько дней до извержения и постепенно набирало силу. Но самое главное, что накануне катастрофы люди с ужасом увидели огромный столб пара, поднимавшийся из кратера вулкана в небо. Они еще гадали, что бы он мог значить, когда, меньше суток спустя, вулкан начал извергаться.
– Вы думаете, мы можем получить такое же предупреждение?
– Вполне вероятно, – допустил Нестор. – Но мы не должны рисковать нашими жизнями, дожидаясь особых знаков. Очень скоро нам придется выйти в море.
Персефона согласилась. Она уже хотела попрощаться с библиотекарем и попытаться найти Гейвина, чтобы рассказать ему об открытиях Нестора, но тут в дальнем конце улицы показался Полонус. Советник услышал ее окрик, быстро подошел и поздоровался с ними обоими.
Нахмурившись, он посоветовал Нестору:
– Мой милый друг, вам пора в постель.
– В постель? – взвился старик. – Вы шутите? Видимо, вы не представляете себе, сколько бесценных книг и свитков еще осталось в библиотеке. Я должен сам решить, что необходимо оттуда вывезти. Если я переложу такую задачу на других, мы можем лишиться незаменимых документов. Голоса наших предков будут потеряны навсегда.
