— О'кей, покажу вам еще кое-что, — сказала она, а про себя довольно грязно выругалась, помянув пресловутое изделие домашней выпечки. — Эта штука, — она вытащила из кармана калькулятор, — умеет считать. Задаешь ей задачу, и она тут же показывает ответ.
Никки продемонстрировала аудитории плоский предмет с кнопками. Затем, нажав пару-тройку из них, показала, как на табло появляются цифры, предложила назвать несколько чисел, которые не обходимо сложить. Публика откликнулась и забросала ее числами. А двое вождей-контролеров сосредоточились на том, чтобы сложить предлагаемые числа своим собственным математическим методом, дабы проверить точность маленького счетчика, прибывшего к ним из будущего. Пальцы Никки порхали над кнопками калькулятора. После каждого набранного числа она била по кнопке «плюс», и точный ответ послушно выскакивал на табло. Интересно, думала она, как там справляются местные математики, ведущие счет чуть ли не первобытным способом? Мелькнула страшная мысль: а вдруг они ошибутся, и результаты не совпадут? Но, в конце концов, все кончилось благополучно, и только тогда Никки облегченно вздохнула, радуясь, что и вожди не оплошали, и она сама в запале не стукнула в какой-то момент по соседней кнопке.
— Но нам не показали ничего, кроме чисел, — с сомнением проговорил один из вождей. — Мы хотели бы видеть что-нибудь такое из будущего, чего у нас нет.
Черное Копыто передал ей зажигалку. Что ж, видно механическое чудо скорее удивит этих людей, чем электронное. Смеясь про себя тому, что она вновь входит в роль циркового иллюзиониста, Никки подняла руку и, надеясь, что дядя не успел израсходовать весь бутан, крутанула колесико своего «бика». На этот раз все присутствующие преисполнились благоговения. Они изумленно ахнули, когда крошечный огонек в ее руке погас, и каждый хотел, чтобы пламя вернулось. А когда она продемонстрировала им работу карманного фонарика, и на это чудо, на этот факел без огня, они реагировали столь же бурно.
Наконец Черное Копыто призвал всех к порядку:
— Ну вот, теперь, когда вы своими глазами видели чудеса будущего мира, что вы мне скажете, почтенные мои гости? Поверили вы нам теперь или все еще сомневаетесь?
Все как один выразили полное доверие вождю и его племяннице. После этого, посоветовавшись с Черным Копытом и Серебряным Шипом, Микки решила, что самое время воспользоваться плодами своей иллюзионистской деятельности, и произнести заключительное слово:
— В ближайшее время генерал американской армии Гаррисон намерен встретиться с вами для переговоров. Он должен убедиться, что вы все хотите мира и согласия.
Черное Копыто зорким взором обвел своих подданных.
— Я уверен, что вы не обманете его ожиданий, — торжественно сказал он. — Также уверен я в том, что вы вняли предостережениям моей племянницы и приняли их без колебания.
После слов вождя ни у кого не осталось ни времени, ни возможности предъявить какие бы то ни было аргументы против и вообще продолжать дискуссию, ибо в этот самый момент вбежал запыхавшийся индеец и сообщил, что в деревню прибыл генерал армии Соединенных Штатов Уилльям Генри Гаррисон.
В согласии с традицией племени шони, на этот день была назначена футбольная церемония. Будь там хоть генерал Гаррисон, хоть не генерал Гаррисон, а ритуальное мероприятие шони должно произойти в назначенный срок. Так распорядился вождь Черное Копыто.
Генералу не очень понравилось связанное с этим недополучение положенных ему почестей, но в то же время он испытал облегчение, увидев, что индейцы, собравшиеся в Вапаконета, настроены вполне миролюбиво и воевать, похоже, не собираются. А когда Черное Копыто пригласил его принять участие в увеселительных церемониях, он и совсем успокоился. Ко всему прочему генерал рассчитывал переговорить с появившимся здесь Джонни Чапмэном, который частенько поддерживал американских военных, сообщая им о намерениях индейцев атаковать белых поселенцев. Чапмэн не был ни армейским разведчиком, ни шпионом, но он являлся верным американцем, считающим своим долгом предупреждать соотечественников о грозящей им опасности. За все эти годы он спас жизни множества людей, никогда не требуя и не ожидая за это никакого вознаграждения.
Смуглая, темноволосая Никки в своем новом индейском одеянии ничем особо не отличалась от других жителей деревни. Правда, она держалась в отдалении, чтобы ни генерал Гаррисон, ни его сопровождающие не заметили цвета ее глаз, дабы они и подумать не могли, что она родилась и выросла где-то в другом месте, а не здесь, в этой деревне. Впрочем, даже если бы они и увидели ее поближе, вряд ли чему удивились, здесь не редкость встретить индейца с примесью крови белых людей — многие жители здешних мест, еще с тех времен, как впервые начали заселять Огайо, брали себе жен из индейских деревень. А что касается генерала и его людей, то ни один человек племени шони не проболтался бы насчет их Мистического Вестника Будущего.
Но саму Никки генерал Гаррисон весьма интересовал. Из всех присутствующих здесь она одна знала, что произойдет с этим человеком в будущем. Она знала, что в один прекрасный день он мог бы стать президентом Соединенных Штатов, если бы за месяц до того не схватил пневмонию и не помер. Прежде она никогда не находилась так близко к президенту, кроме разве одного случая, когда Роналд Рейган в ходе предвыборной кампании прибыл в округ Аллен и в аэропорту ей довелось я пожать ему руку.
Впрочем, Рейган тогда еще не стал президентом. Он был простым республиканским кандидатом. А вот Гаррисон внушал Никки странное чувство, схожее, может быть, с тем, какое испытывает цыганская гадалка, уже разглядевшая и разгадавшая линии руки, но еще не заговорившая о том с ее владельцем. Ох, как хотелось Никки подойти к Гаррисону и выложить ему все, что она о нем знала, раскрыть ему будущее, о котором он сам еще не подозревает!
Такая жалость, что она не может себе этого позволить, а должна таиться и держаться от него в стороне. И все же Никки уловила момент и тайком сфотографировала Гаррисона, стоящего с Черным Копытом возле вигвама большого совета. После чего сразу бросилась в свой вигвам и спрятала камеру в рюкзак, благодаря судьбу, что никто, особенно Серебряный Шип, не застал ее за таким рискованным и, в сущности, идиотским занятием.
Когда подошло время футбольного матча, внимание Никки переключилось на другое. Серебряный Шип, как ни странно, не возражал против ее игры в женской команде. До этого она думала, что он сочтет игру слишком грубой и, учитывая ее положение, запретит участвовать в ней.
Готовясь возражать, она осторожно затронула эту тему, а он просто сказал:
