В то время как мальчики из хора усердно размахивали кадильницами, так что целые облака ладана поднимались кверху, кардинал торжественно благословил обе пары. Ниниана осмотрелась вокруг и заметила отца Жозефа. На краткий миг их взгляды встретились. То ли ей показалось, то ли действительно в его глазах вспыхнули искорки довольной улыбки? Если его строгое лицо когда-нибудь имело довольное выражение, то, несомненно, в этот краткий миг.
Для прощания оставалось мало времени, а для длительных объяснений его не было вовсе. Сестры обнялись перед ожидавшими их каретами.
— Как не повезло тебе, Ниниана! Мне ужасно стыдно быть такой счастливой. Но ты гораздо сильнее и умнее меня, ты справишься с таким мужем!
Диана разрывалась между чувством облегчения и муками совести. Старшая сестра успокоила ее:
— Не беспокойся обо мне, со мной все в порядке. А ты, надеюсь, будешь доброй и послушной супругой Франсуа?
Диана смущенно покраснела, и румянец ее очень украсил.
— Он необычайно мил, Ниниана. Как раз такой, каким описывал его папа. Абсолютное совершенство, ты не находишь? Просто божественная внешность, как у архангела Михаила на иконе в часовне Камара. Я с первого взгляда в него влюбилась.
Восторженное описание мужа, уже ожидавшего ее возле кареты, зажгло в глазах Нинианы искорки иронии. Какое счастье, что Паулина поедет с младшей сестрой по дворец ее супруга. Должен же быть в их доме хоть один здравый человек, который будет следить за порядком.
— Всего хорошего, Диана! Храни тебя Господь!
Быстрый обмен взглядами с Паулиной, с которой Ниниана уже заранее попрощалась, и новоиспеченный муж Дианы подал знак к отъезду.
С внезапной робостью повернулась она к своему супругу, который небрежно прислонился к дверце кареты, наблюдая за прощанием. Ниниана не знала, что сказать. Так много слов хотело сорваться с ее губ, но она не могла выговорить ни одного. Слышал ли он обидные слова Дианы? Не оскорбился ли? Извиняя сестру, она пробормотала:
— Диана еще ребенок и обо всем судит поверхностно. Но я желаю ей счастья.
— Франсуа окажется у нее на крючке. Он будет исполнять любой, самый глупый ее каприз.
— Разве это плохо? Насколько мне помнится, вы когда-то были готовы к тому же, месье! Только из-за отказа Дианы вы не заглотнули наживку!
Она и сама не могла сказать, что побудило ее прямо здесь, перед Луврским дворцом, отдаться чувству сверлящей ревности. А ведь были гораздо более важные вещи для обсуждения.
Ее супруг отреагировал спокойно:
— Бранчливая чертовка! Хотите устроить мне сцену прямо здесь или согласны покинуть поскорее этот негостеприимный дворец и поехать домой? Мне надоело находиться в центре всеобщего внимания.
Ниниана рассеянно повторила:
— Домой? А где теперь мой дом?
Ответ Мариво был убедителен:
— У вас есть выбор, графиня! Если вам не подходит мой дом в городе, мы можем отправиться в мои владения на Луаре. Из окон ваших покоев вы увидите в погожие дни течение реки у самых стен Орлеана. За дворцом тянутся виноградники вниз по холмам. Их ягоды Норберт де Камара научился ценить во время шахматных партий.
Ниниана покраснела, не справившись с волнением. Смущенно подобрала она лиловую юбку и позволила подсадить себя в карету. Опустившись на сиденье, она наткнулась взглядом на гвардейца, почтительно приветствовавшего графа.
— А вы? — спросила Ниниана осторожно. — Ваша должность и служба требуют присутствия при дворе? Ваши поручения от кардинала, ваша дружба с королем…
— Мои поручения от его Высокопреосвященства успешно выполнены. Свой гвардейский патент я продал сегодня утром, а дружбе с королем не помешает изучение мной тайн виноделия.
Ниниана опустила ресницы и посмотрела на тяжелое золотое кольцо, которое он надел ей на палец в часовне. Она очень устала. Ей надлежало быть счастливой, но на счастье не хватало сил. Ниниана вдруг испугалась: между ними оставалось много недомолвок и лжи. Можно ли будет их когда-нибудь устранить?
— Вы собираетесь разделить со мной изгнание? Почему?
Ей нужна была полная ясность. Довольно с нее недоразумений и отговорок.
— Таково мое желание. Также моим желанием было, чтобы вы стали моей супругой и разделили со мной жизнь. Если ваше мнение изменилось, то уже слишком поздно…
— Как может измениться мнение, о котором меня и не спрашивали? Король передал меня вам, как нечто среднее между военным трофеем и наказанной жертвой. С каких пор люди, подобные мне, имеют право иметь свое мнение?
Изумление на его лице выглядело бы забавным, если бы Ниниане было сейчас до чувства юмора. Печально призналась она себе, что они на грани ссоры. Зачем? Если бы не ее головная боль! Больше суток она ничего не ела и выпила всего несколько глотков воды, не говоря уже о сне. Даже в полутьме кареты различались синие круги под ее глазами.
Граф наконец заметил ее усталость и пожалел о глупом замечании, сделанном лишь из-за собственной обиды. Его раздражала мысль, что во власти Нинианы было лишить его покоя и самообладания. Но теперь не время упрекать ее в подобных вещах. Она и так слишком утомлена.
Поэтому он заключил ее в свои объятия и пробормотал:
— Мы говорим ерунду. Вы не должны больше ничего бояться. Все плохое миновало, и вы в безопасности. Я сам позаботился о том, чтобы ваш брат на рассвете быстро покинул Париж. Никто не спросит о пепле забытого письма. Вы можете расслабиться, любовь моя, все кончилось.
Тихий голос и рука, успокаивающе поглаживавшая ее по спине, постепенно снимали с нее напряжение. Ниниана обратила внимание на богатое внутреннее убранство кареты. Мягкие, обитые бархатом сиденья, меховые одеяла, сложенные в углу. Кожаный занавес, который плотно пристегивался в случае непогоды, был отодвинут. Через открытое окно проникал городской шум. Однако теперь она не испытывала опасения от близости города. Но вскоре Ниниана решила освободиться от обнимающих ее рук. Нет, она не даст убаюкать себя преднамеренными ласками, лишь отвлекающими ее от проникновения в суть вещей. Ниниана расправила плечи, словно собиралась выступить против неизвестного противника, чьи возможности ей предстояло оценить.
— Кто вы, если женихом, с которым отец обручил Диану, был Франсуа де Мариво? Почему вы выдали себя за него?
Ив де Мариво подавил тяжелый вздох. Эта тема была для него малоприятна.
— Вы помните, как остановились перед моим домом и спросили господина де Мариво?
— Конечно. Я спросила у городских ворот, где живет барон де Мариво, и мне указали ваш дом.
— Вас послали не к тому Мариво, дорогая. Франсуа, который на самом деле был обручен с вашей сестрой, — мой двоюродный брат. Я собирался сразу все объяснить вам, пока…
