Когда они покидали церковь, младенца нес Стивен.
— Почему бы нам не сделать своего такого же? Я хотел бы маленького мальчика с черными волосами, синими глазами и ямочкой на подбородке.
— Хочешь сказать, что моя внешность более подходит мужчине? — поддразнила она.
— Знаешь, — признался он, — теперь ты нравишься мне гораздо больше, поскольку каждую минуту не кричишь, что я англичанин.
— Да теперь ты и не слишком похож на англичанина! Что скажут твои братья, увидев, что ты стал наполовину шотландцем?
— Они примут меня таким, каков я есть, — фыркнул он, — и если у них в головах имеется хотя бы немного мозгов, они тоже узнают кое-что от нас, шотландцев.
— «Нас»? — резко переспросила Бронуин, останавливаясь.
— Идем, и перестань смотреть так, словно у меня выросло две головы! — хмыкнул он.
Она последовала за ним, внезапно сообразив, что теперь он постоянно говорит с шотландским акцентом, даже когда они одни. Плед свисал с плеч как раз под нужным углом. И походка как у прирожденного шотландца!
Она улыбнулась и ускорила шаг. До чего же хорошо он выглядит: на одной руке ребенок, другой обнимает ее за плечи!
Счастливые, смеющиеся, они вернулись к повозке.
Следующие два дня они путешествовали очень медленно. Бронуин пыталась заставить Керсти остаться в повозке, но она только смеялась. Стивен заявил, что Керсти отказалась лежать из чувства самосохранения после того, как попробовала стряпню Бронуин.
— В жизни не пробовал худшего кроличьего жаркого, — грустно пожаловался Стивен. — Абсолютно безвкусное.
— Кролик? — рассеянно переспросила Бронуин. Она держала ребенка, вертя перед ним брошью, но, поняв, о чем говорит муж, возмущенно ахнула: — О нет! Кролики все еще висят на повозке. Я…
— Что случилось с той умной женщиной, на которой я женился? — со смехом перебил ее Стивен.
Бронуин самоуверенно улыбнулась:
— Она все еще здесь. И готовить может любой. Взять хотя бы меня… — Она осеклась и смущенно огляделась.
— Мы ждем, — напомнил Стивен.
— Перестань над ней издеваться, — шепнула Керсти. — Бронуин, такой красавице, как ты, не обязательно готовить. Кроме того, ты отважна, бесстрашна, очень практична и…
— Видишь, Стивен! — засмеялась Бронуин. — Хоть кто-то меня ценит!
— О, Стивен тоже ценит тебя, — заверила Керсти. — Честно говоря, еще не видела, чтобы люди так любили друг друга!
Бронуин растерянно хлопнула глазами. Стивен уставился на жену как последний идиот, словно видел впервые в жизни.
— Она и вправду красивая, верно? — заикаясь, спросил он. — Если бы еще умела готовить!
Последнее было сказано с таким сожалением, что Бронуин скорчила рожицу и бросила в него комком грязи.
Стивен тряхнул головой, словно вернувшись в настоящее.
— Позволь мне подержать крестника, ладно? Он и без того слишком много времени проводит с женщинами!
Но Бронуин ловко ускользнула от него.
К вечеру следующего дня они подкатили к дому родителей Керсти, обычному арендаторскому коттеджу с чисто выбеленными каменными стенами и черепичной крышей, окруженному полями ячменя и лугами, на которых паслись несколько коров и небольшая отара овец. Границу владений отмечала крутая скалистая гряда.
На пороге появились родители Керсти: отец, Харбен, маленький скрюченный человечек без правой руки, зато с пышной бородой, густой шапкой седых волос и, казалось, навеки застывшим в сердитой гримасе лицом, и мать, Неста, крошечная женщина с седыми, скрученными в тугой пучок волосами. Она в отличие от мужа так и излучала тепло и умудрилась одновременно обнять дочь, младенца и Бронуин, после чего несколько раз поблагодарила ее и Стивена за то, что помогли принять ее единственного внука. Она даже расцеловала Стивена с таким же энтузиазмом, как и зятя.
Стивен спросил, нельзя ли провести у них ночь, добавив, что утром они уйдут.
Вид у Харбена был такой, словно ему нанесли величайшее в мире оскорбление.
— Только на одну ночь? — проворчал он. — Что ты за человек? Эта твоя жена тоща, как палка, и где, спрашивается, ваши дети? — И, не дожидаясь ответа Стивена, добавил: — Мое домашнее пиво мигом зародит ребенка в ее плоском животе!
Стивен кивнул, словно Харбен только что изрек поразительную мудрость.
— Знаешь, я тут давно думал о том, что не мешало бы и нам завести ребеночка, а уж домашнее пиво — первое для этого средство.
Харбен издал звук, могущий сойти за смешок.
После простого ужина, состоящего из молока, масла, сыра и овсяных лепешек, они все расселись вокруг очага, в котором горел торф. Стивен сидел на табурете, вырезая игрушку для Рори Стивена. Бронуин пристроилась на полу, опершись о его колено. Керсти и ее мать сидели по другую сторону. Доналд и Харбен смотрели в огонь.
Доналд, уже показавший себя хорошим рассказчиком, только сейчас весело поведал о Бронуин, продававшей напиток, и реакции Стивена на ее вызывающее поведение. Закончил он историей о встрече Бронуин с Макгрегором.
Бронуин вместе со всеми смеялась над собой.
Но тут Харбен вскочил, перевернув табурет.
— Отец, — встревожилась Керсти, — опять рука болит?
— О да, — с горечью бросил он. — И боль ни на секунду не утихает, с тех пор как Макэрроны ее отсекли.
Стивен немедленно сжал плечо Бронуин.
— Но теперь не время… — начала Неста.
— Не время! — завопил Харбен. — Когда это не время ненавидеть Макэрронов? — Он повернулся к Бронуин и Стивену. — Видите это? — спросил он, показывая на пустой рукав. — На что годен мужчина без правой руки? Сам Макэррон отрубил ее. Шесть лет назад он украл наш скот и унес с собой мою руку.
— Шесть лет назад, — прошептала Бронуин. — Но разве Макгрегор, в свою очередь, не совершил набег на земли Макэрронов? Тогда он убил четырех человек.
Харбен небрежно отмахнулся:
— Так ему и надо за то, что крал наш скот.
— Неужели Макэррон должен был сидеть и смотреть, как убивают его людей? Должен же был он отомстить!
— Бронуин, — остерег Стивен.
— Оставь ее в покое, — отрезал Харбен. — Жена у тебя молодец! Что ты знаешь о Макэрроне?
— Он…
— Бронуин живет у самой границы с землей Макэррона, — вмешалась Керсти.
— Должно быть, у вас немало бед из-за этих негодяев, — посочувствовал Харбен.
— Вовсе нет, — улыбнулась Бронуин.
— Ты должна сказать мне… — начал Харбен, но Керсти поспешно встала:
— Думаю, нам всем пора спать. Не забывайте, завтра придется доить коров.
— Да, — согласился Харбен. — Утро с каждым годом наступает все раньше.
