Оливия не спешила: скорее всего они едут в сторону Мейфэра. Она была уверена, что дом Фенвика находится именно в этом фешенебельном районе Лондона. Чем ближе они подъезжали, тем больше была вероятность того, что она сможет встретить тут знакомого или найти убежище в ближайшем доме…
Все это время Оливия медленно двигала рукой, пока пальцы не коснулись ручки дверцы. Она сделала глубокий вдох, и как только карета немного притормозила на следующем повороте, Оливия схватилась за ручку, повернула ее и, открыв дверцу, бросилась вон из кареты.
Однако лорд Фенвик оказался проворнее, чем она предполагала. Когда она уже наполовину была на свободе, он схватил ее за талию и, втащив обратно в карету, захлопнул дверцу.
Тяжело дыша, он повалился на сиденье, и Оливия почувствовала, что оказалась у него на коленях. Она начала извиваться, пытаясь освободиться, но он держал ее железной хваткой.
— Отпустите меня! — крикнула она.
— И позволить вам выброситься из моей кареты? — Он, видимо, не рассердился. Ее поступок просто его позабавил, и это напугало ее еще больше. — Я этого не позволю. Любимая.
Оливия похолодела, когда он назвал ее так, как называл Макс.
Фенвик приложил кончик пальца к ее носу, словно был любящим папочкой, который хочет ущипнуть за нос своего ребенка.
— Ты немного успокоилась, не так ли?
Ее начало трясти, как осенний листок, который дрожит на ветру.
«Соберись, Оливия. Борись!»
Но он держал ее так крепко, что Оливия не могла даже пошевелиться. А он между тем зарылся лицом в ее волосы, а потом провел носом по ее уху. Она в ужасе закрыла глаза, ей никогда не удастся отмыться от этих прикосновений.
— Ты так хорошо пахнешь, Оливия. Возможно, Уэйкфилд и опорочил тебя и, зная это, многие мужчины отвернулись бы от тебя, не дав тебе еще один шанс. Но я не таков. Я все равно тебя поимею… потому что, хотя ты и опозорена, я все равно хочу тебя.
«Откуда ему известно про нас с Максом?» Неужели Макс ему рассказал об их отношениях? Он не мог этого сделать!
Оливия уже ни секунды не могла выносить прикосновений Фенвика. Она вступила в бой — кусалась, царапалась и размахивала кулаками. Ее платье за что-то зацепилось, и Оливия услышала треск разрываемой ткани, но ей было все равно. Она не могла терпеть, что он до нее дотрагивается.
Оливия впилась ногтями ему в щеку.
— Ах, ты дрянь! Что ты делаешь! Прекрати сейчас же! — взвыл Фенвик, схватив ее за запястье.
Он повалил ее, придавил всем своим весом и зажал обе ее руки. Оливии стало трудно дышать.
— Глупая сучка, — прошипел Фенвик, глядя на нее. — Ты расцарапала меня до крови!
Оливия ликовала.
Он пригладил свои напомаженные волосы, а потом этой рукой сжал ей горло так, что она закашлялась.
— А теперь слушай.
Резкий тон его голоса обещал насилие. Он все крепче сжимал ее горло, пока она не стала задыхаться. Страшная паника захлестнула ее.
— Я могу убить тебя, — деловым тоном произнес Фенвик. — Легко.
Оливия знала, что это правда.
— Но не сейчас. — Фенвик немного ослабил давление. — Я хочу видеть твое лицо, пока буду овладевать тобой. Я хочу услышать от тебя, что я лучше Максвелла Бьюкенена. — Он выглянул в окно кареты. — Вот мы и дома.
Дома. Это был дом лорда Фенвика в Мейфэре, но Оливия не знала, где точно. Все же если ей удастся выйти на улицу, она сможет добраться до дома леди Стрэтфорд или своей тети Джеральдины.
— Ты не войдешь?
Он явно безумен. Когда Фенвик ослабил хватку, ее паника немного улеглась. А теперь он и вовсе протягивал руку, чтобы помочь ей встать. Оливия не оперлась на нее, а стала судорожно глотать свежий воздух.
Фенвик вышел из кареты, разгладил камзол и снова протянул ей руку. Словно он был джентльменом.
— Вы не джентльмен, — прохрипела Оливия. — Так что перестаньте притворяться.
— Наоборот, — ответил Фенвик, — я гораздо больше, чем джентльмен. Я маркиз и наследник герцогского титула.
«Вы негодяй», — хотела она сказать, но не посмела. Он сумасшедший, и неизвестно, как отреагирует на ее слова.
Фенвик поманил ее пальцем:
— Иди же, любимая.
Ее передернуло.
— Не называйте меня так.
— Я слышал, что тебе нравилось, когда тебя так называл Уэйкфилд.
— Вы… не… не он, — с трудом произнесла Оливия.
Его глаза потемнели. Он протянул руку, выдернул ее из кареты и поставил на ноги. Что-то висело на ее руке, и она с удивлением обнаружила, что это был ее ридикюль, который она захватила, когда выходила из ложи.
Фенвик одной рукой взял ее руку, а другую прижал ей к спине.
— Пошли.
Он почти волок ее вверх по ступеням, которые вели к входной двери. Им открыл высокий худой человек. Она узнала его — это был слуга, открывавший дверь ей и ее семье, когда Фенвик приезжал в Броктон-Холл в первый раз. Его, кажется, нисколько не удивило, что его хозяин тащит в дом упирающуюся женщину.
— Все, что нам нужно, — вслух размышлял Фенвик, подталкивая ее вперед по слабо освещенному коридору, — так это удобная кровать. Ты согласна, любимая?
— Мне надо вернуться домой, — протестовала Оливия, но голос был слабым. Он не собирается отпускать ее домой сегодня — это она знала. Но… он ясно дал понять, что он хочет ее…
О Господи! Фенвик собирается ее изнасиловать.
Перед глазами поплыли темные круги. Ей были знакомы эти ощущения: малярия сделала ее предрасположенной к обморокам. На Антигуа это случалось с ней не раз, но с тех пор, как она приехала в Англию, обмороки прекратились. Но ей были знакомы признаки, предшествовавшие потере сознания, поэтому всегда удавалось вовремя добраться до софы или постели. Иногда, если Оливия сидела, не двигаясь, приступ и вовсе прекращался.
Может, и сейчас ей стоит сделать то же самое? Что-то подсказывало Оливии, что ей следует упасть в обморок прямо сейчас, тем более что темные круги уже заслонили зрение. Даже такой человек, как Фенвик, не тронет женщину, потерявшую сознание. Он хотел, чтобы она смотрела на него и кричала. Ее страх должен был подпитывать его силу.
Она позволила темноте завладеть собой. Оливия даже была ей рада. Последнее, что она помнила, это то, что у нее подогнулись колени, и она рухнула на пол.
Оливия проснулась в удобной постели от солнечного света, лившегося из окна. Она повернулась на бок и снова закрыла глаза.
А потом вспомнила. Открыв глаза, Оливия села и заметила, что она была в одной ночной рубашке и находится в незнакомой спальне. Возле кровати сидела горничная и улыбалась ей. Одного переднего зуба у нее не хватало.
