Эмма поднялась на верх лестницы и остановилась. Лицо ее стало внезапно очень юным, в нем появилась неуверенность. Харт взял ее за руку, и они пошли к дверям, которые вели в его апартаменты. Лакей следовал за ними с подносом. Харт ввел ее в комнату и оставил посередине.
Когда дверь закрылась, он предложил ей бокал вина и совсем не удивился, когда она осушила его четырьмя жадными глотками.
– Еще?
– Да.
– Стараешься догнать меня? Предупреждаю, я не слезу с тебя три часа.
– Сделаю все, что могу. – Она выпила второй бокал более медленно. Харт, отойдя на пару шагов, осматривал свою жертву. Господи, какая же она красивая сегодня! Вино добавило румянца ее щекам, а может быть, виной тому страх и возбуждение? Ее глаза следили за ним. Но, встретив его взгляд, она быстро отвела их. Высунув кончик языка, она слизнула капельку вина с розовых губ, и Харт понял, чего хочет.
– Повернись спиной.
Он взял бокал из ее рук. Положив руку ей на плечо, он провел ею ниже по склону плеча. Господи, какая горячая кожа, подумал он.
– Я никогда не притрагивался к этому месту, – пробормотал Харт, поглаживая ее спину, благо платье имело глубокий вырез на спине. Эмма задрожала, когда он нашел потайные застежки и начал расстегивать крючки.
Он не спешил. Не было нужды спешить. Она будет здесь так долго, как он захочет.
Один за другим крючки поддались под его рукой, открыв простой корсет. Харт спустил платье с плеч. Увидев ее обнаженные руки, он задрожал. Шелк заскользил и упал на пол бесформенной грудой. Он быстро разобрался с нижней юбкой, и она тоже упала, округлости ее ягодиц отчетливо вырисовывались под тонкой, прозрачной материей…
Его ладонь прошлась по ее спине, на этот раз по жестким креплениям корсета, затем спустилась ниже по мягким изгибам ягодиц. Растопырив пальцы, как бы измеряя объем, он коснулся ягодицы, мягкой и теплой, как булочка.
Эмма ахнула, а он улыбнулся. Ее плоть была такой податливой, такой упругой и нежной в одно и то же время. Обследовав ее ягодицы, он обошел ее кругом и теперь наслаждался видом спереди.
Ах, здесь было еще лучше. Но он сдерживал улыбку, которая показывала бы его зубы и его голод. Ее груди торчали, демонстрируя розовые ореолы сосков. Сквозь тонкую ткань просвечивал темный треугольник ее лона, и сорочка кончалась у колен. Шелковый пояс с подвязками обхватывал бедра и придерживал золотисто-бежевые чулки.
Он подал ей руку, чтобы помочь выйти из круга снятой одежды, и снова стал любоваться ее наготой, хотя она была еще в корсете и в туфлях на каблуках. Лицо ее выражало готовность доставить ему удовольствие.
Она видела, как он наблюдает за ней, и блеск нетерпения появился в ее глазах. Она видела в своем воображении картину, которую представляла, и, чуть-чуть поведя плечами, прогнулась в спине. Розовые ореолы грудей высунулись из-под корсета.
– Тебе нравится, как я смотрю на тебя, Эмма? Хочешь взглянуть на себя в зеркало и видеть, как я наблюдаю?
– Да, – отозвалась она.
Его сердце подпрыгнуло.
– Прекрасное зрелище! – Подойдя ближе, он провел рукой по ее щеке и поцеловал ее нежно, благоговейно. Ее рот послушно открылся, и он обследовал языком его притягательную глубину. Ее жар. Ее влажность. Ее язык встретил его язык, пробуждая желание в другой части его тела, которая тоже хотела этих скользких прикосновений, касаний этого бархатного языка.
Его поцелуй стал глубже, а ее руки крепче сомкнулись на его запястьях. Когда он оторвался от нее, ее губы были красными и воспаленными, и ему в голову снова пришла соблазнительная фантазия, которая росла, мешая дышать.
– Встань на колени, – прошептал он.
Она вздрогнула и еще сильнее вцепилась в его руки. Шок понимания отразился в ее глазах.
– На колени, – прохрипел он, и она опустилась на пол медленно, как перышко. Глядя в его глаза, она потянулась к застежке его брюк. Харт расстегнул рубашку и сбросил ее. Ее пальцы дрожали, пока она расстегивала застежку.
– Ты бы сделала это для него?
Она покачала головой, понимая, что он имел в виду Марша.
– Скажи это.
Ее руки задрожали еще сильнее, было мучительно отвечать на этот вопрос.
– Нет, – наконец произнесла она.
– А ты… – Он остановился на секунду, дыхание перехватило, потому что ее пальцы проникли в ширинку. – Ты сделаешь это для меня?
– Да, – прошептала она, когда ее холодные пальцы обхватили его разгоряченную плоть. Он хотел ахнуть, но удержался.
Ее взгляд остановился на его страждущем лице.
– Да, – снова повторила она.
Шок чистого вожделения пронзил его плоть, проникая в самые интимные глубины. Намек сомнения, какое-то мгновенное прозрение всколыхнулось в его сознании.
Она прижалась к нему с новым поцелуем…
И тогда прозрение превратилось в уверенность: она никогда прежде не делала этого. Никогда.
Ее семидесятилетний муж никогда не просил ее об этом и, видимо, никогда не хотел этого. И она не делала этого ни с одним другим мужчиной.
О Господи!
Он предполагал, что это устыдит его или уменьшит его требования, но это только усилило его вожделение до опасного предела. Его колени задрожали.
– Эмма!
Она подняла глаза. И он не сомневался, в них было желание. «Пожалуйста, пусть это будет и твое желание».
Он взял ее податливую руку в свою, говоря себе, что ему следует остановить ее и поднять на ноги, но знал, что не сделает этого.
Харт положил дрожащую руку ей на голову. Пальцы нащупали полдюжины шпилек и вытащили их. Густые локоны волной упали ей на спину.
– Ты хотела делать это?
– О да. Да. – Ее дыхание согревало его, приближая обещание экстаза. – Да. Я хочу. Я хотела. Прости. Я не знаю… я…
Невероятно.
Она была распутна и вместе с тем невинна. И являла собой истинное искушение, в этом корсете и на коленях, с шелковой волной волос, покрывающих ее плечи и спину. Харт хотел, чтобы его руки утонули в этом шелке.
Он хотел руководить ею, но решил, что так даже лучше: Эмма делала то, что ей нравилось и что нравилось ему. Эмма делала то, что хотела.
Ее глаза медленно приоткрылись. И она наблюдала за ним сквозь завесу ресниц.
Все тело Харта дрожало, удовольствие становилось все сильнее и сильнее, прогоняя все мысли… удовольствие было совершенным и подвигало его к вершине наслаждения.
Он больше не мог терпеть это.
На ее лбу выступили капельки пота, дыхание обдавало его прохладным мучительным дуновением.
Он должен был успокоиться. Ведь он хотел получить больше, чем это. Он хотел получить все, что мог взять.
– Достаточно, – простонал он.
Она наблюдала за ним, ее зрачки расширились от вожделения, губы распухли. Примитивное чувство собственности овладело им, воздух вырывался из легких.
