– Мадам, я так и знал, что вы не только красивы, но и умны!
Так было положено начало блестящему союзу…
Февральские морозы сменил дождливый март. Лаура была невероятно счастлива, и даже перешептывания и косые взгляды, которыми сопровождалось любое ее появление в свете в обществе Джулиана, не могли омрачить радость, переполнявшую ее душу. Селия оказалась права, тысячу раз права.
Единственным серьезным огорчением, которое им пришлось пережить в эти дни, оказались народные волнения в связи с принятием парламентом хлебных законов и резким повышением цен на продовольствие.
Парламент пытался исправить положение, изменив пошлины на ввозимое из-за границы зерно, но это почти не улучшило ситуацию. Джулиан возвращался на Фрит-стрит поздними вечерами, уставший и опустошенный. Лаура, как могла, утешала его. Дни стояли ненастные, резкий ветер гнал по небу темные тучи. Вечером начинало подмораживать, но, несмотря на это, Лаура, чуть заслышав стук копыт по булыжной мостовой, выходила встречать Джулиана на крыльцо.
– Что нового, любимый? – спрашивала она с нежной улыбкой.
И в один из таких дней вместо привычных жалоб на дрязги в парламенте и несговорчивость коллег, не желавших кардинально изменить законы, он ответил:
– Элинор вернулась.
Лаура молча пошла за ним в прихожую. Когда Джулиан разделся и занял свое любимое кресло в гостиной у камина, она опустилась на ковер у его ног.
– Боже мой! Вот так новость.
Джулиан мрачно кивнул, отхлебнул бренди и поставил стакан на столик.
– Как гром среди ясного неба. Я говорил сегодня с Красавчиком Браммелом, он встретил ее недели две назад на Бонд-стрит.
Лаура испытующе посмотрела на него:
– Значит, ты ее не видел?
– Нет, спасибо Господу. – Лицо его исказила гримаса отвращения. – Вот это меня и настораживает. Не в ее манере, возвратившись в Лондон, избегать встречи со мной. Ей ведь всегда недостает денег, и она каждый раз их у меня просит. – Он мрачно вздохнул. – И получает.
– Не приказать ли Бекки подать ужин? – робко прервала его Лаура.
– Что? Ужин? Как хочешь. Столько проблем, а тут еще Элинор… – Он улыбнулся. – Знаешь, если бы не все это, я с удовольствием показал бы тебе Шедоухерст. Когда волнения улягутся и жизнь войдет в нормальное русло, мы обязательно туда съездим. Хочешь в деревню, Лаура?
Она радостно улыбнулась и захлопала в ладоши:
– Еще бы! Ведь это не просто деревня, а твой любимый Шедоухерст, о котором ты столько говорил! Мне безумно хочется увидеть все своими глазами.
Она положила голову ему на колено. Он стал нежно гладить завитки волос над ее виском. Лаура очень любила эти спокойные, безмятежные минуты наедине с ним, когда он делился с ней своими проблемами, а она пыталась во все вникнуть. Он всегда внимательно выслушивал ее мнение и не раз с благодарностью принимал советы.
– Ты ведь жила во Франции, – сказал он, прервав молчание. Лаура выпрямилась и взглянула на него с недоумением. – Как, по-твоему, что там теперь происходило бы, не окажись Наполеон в ссылке на Эльбе?
Лаура пожала плечами:
– Я ведь перебралась оттуда в Лондон два с лишним года назад, когда он еще был императором. Французы относятся к нему совсем иначе, чем англичане.
– А если он вернется?
Лауру бросило в жар. Она дрогнувшим голосом взмолилась:
– Если ты что-то знаешь, не томи меня!
– Представь, и в самом деле знаю. Двадцать шестого февраля Наполеон покинул Эльбу и несколько дней назад высадился во Франции. Сейчас он на пути в Париж в составе нескольких полков, вставших на его сторону.
– Боже, какой ужас! – воскликнула она. – Неужели пять война?!
Джулиан пожал плечами:
– Этого нельзя исключать. Людовик вполне доволен м, что имеет, и не жаждет большего. Этот же… Ему подавай весь мир. Но я сомневаюсь, что Франция готова к новой войне.
– Я тоже. Дай-то Бог, чтобы мы оба оказались правы. – Она снова положила голову ему на колено. – Но тебе ведь… не придется идти воевать?
Он весело рассмеялся:
– Не бойся, моя милая, с ним и без меня справится наш доблестный Веллингтон, если маленький корсиканец снова попытается завоевать мир. Дай-ка я тебя поцелую…
Он наклонился и стал целовать ее лоб, глаза, губы. Через мгновение она позабыла о хлебных законах, Элинор и Наполеоне. Во всем мире существовали лишь они и волшебное чувство гармонии и покоя, страсти и умиротворения, которое они щедро дарили друг другу. Джулиан ни разу не сказал ей, что любит ее, но каждое его слово, жест, улыбка, взгляд убеждали ее в том, что его любовь так же сильна и трепетна, как и ее собственная.
Насытившись ласками, она лежала в его объятиях и думала об Элинор. Зачем она вернулась в Лондон? Чтобы предъявить законные права на Джулиана? Известно ли ей, что граф Локвуд завел себе любовницу и живет с ней на Фрит-стрит, ни разу за истекший месяц не заглянув в свой фамильный особняк? И если да, то что она намерена в связи с этим предпринять? Лауре стало немного стыдно, что голова ее занята личными проблемами, когда в стране не утихают волнения, когда Англии грозит опасность извне. Но она ничего не могла с собой поделать. Джулиан был для нее всем. Больше всего на свете она страшилась его потерять.
После той памятной поездки в охотничий домик Белгрейва они с Джулианом проводили вдвоем почти все время, когда он был свободен отдел. Они стали гораздо реже посещать оперу и светские приемы, но Лаура не желала от жизни ничего иного. Даже мысль о малопочтенном положении содержанки досаждала ей теперь куда меньше, чем в те месяцы, когда она являлась таковой лишь формально. Она стала чаще вспоминать маман, но без осуждения, а скорее с сочувствием и пониманием. Лаура не раз порывалась написать ей, но так и не решилась, потому что переписка с любовницей французского вельможи могла навлечь большие беды не только на нее, но и на Джулиана. Опасность эту усугубляли политические перемены, которые возникли из-за возвращения Наполеона из ссылки.
В полудреме Лаура повернулась на бок. Взгляд ее скользнул по потолку, на котором плясали тени, отбрасываемые языками пламени из камина. В их сплетении ей на миг почудилось что-то грозное, и от предчувствия неумолимой беды у нее сжалось сердце. Она зажмурилась и стала мысленно твердить себе: «Все будет хорошо, все уладится. Бог милостив, все образуется». Но тревога не покидала ее. Она слишком хорошо знала, как переменчива судьба и как она щедра на неприятные сюрпризы.
Элинор раздраженно покосилась на служанку, остановившуюся в дверях комнаты. – В чем дело? Ну! Девушка нервно мяла края фартука.
– К вам джентльмен, мэм. От-т-трекомендовался вашим мужем.
