Однако дверь оказалась запертой, а окна были слишком узкими. Блеск исчез из глаз, круглый подбородок упрямо выдвинулся вперед.
– Parbleu, mais c'est infвme![87] Он посмел меня запереть! У, как я сердита! – Она прижала палец к губам. – Будь у меня кинжал, я бы его заколола, но кинжала у меня нет, tant pis[88]. Так что же? – Она помолчала. – По-моему, я боюсь, – призналась она. – Я должна бояться этого злодея. Пожалуй, будет лучше, если я буду спать и спать.
Снаружи послышались шаги. С быстротой молнии Леони улеглась на кушетку, накрылась плащом и закрыла глаза. В замке скрипнул ключ, и кто-то вошел. Леони услышала голос Сен-Вира.
– Подай завтрак сюда, Виктор, и никого не впускай. Мальчик еще спит.
– Bien, m'sieur.
«Что еще за Виктор? – подумала Леони. – Слуга, наверное. Dieu me sauve[89]».
Граф подошел и нагнулся над ней, прислушиваясь к ее дыханию. Леони попыталась утишить неприятно громкое биение своего сердца. Очевидно, граф ничего необычного не заметил, так как туг же отошел. Вскоре Леони услышала позвякивание посуды.
«Очень трудно слушать, как ест это свиное отродье, когда я так голодна, – размышляла она. – Но я еще заставлю его пожалеть!»
– Когда прикажете закладывать, мосье? – осведомился Виктор.
«Эге! – подумала Леони. – Значит, мы поедем дальше!»
– Спешить больше некуда, – сказал Сен-Вир. – Аластейр, глупый юнец, за нами во Францию не помчится. Подай экипаж к двум.
Леони чуть было не открыла глаза, спохватившись в последний миг.
«Le misйrable![90] – подумала она с яростью. – Так я в Кале? Нет, это никак не Кале. Может быть, я в Гавре? Не знаю, что я сейчас могу сделать, но, конечно, буду спать и спать. Значит, мы сначала поехали в Портсмут. Думаю, Руперт нас нагонит, если видел, куда мы свернули, но дожидаться его я не стану. Так бы и укусила еще раз этого человека. Diable, кажется, я в большой опасности! У меня внутри такое холодное чувство, и было бы так хорошо, если бы вдруг вошел монсеньор. Это, конечно, глупость. Он не знает, что я попала в беду. А, ба! Это свиное отродье ест, а я умираю с голода! Нет, я заставлю его очень пожалеть!»
– Паренек спит очень долго, мосье, – сказал Виктор. – Наверное, он скоро проснется.
– Не думаю, – ответил Сен-Вир. – Он совсем юнец, а я дал ему большую дозу. Причин тревожиться нет, а для моих намерений удобнее, если он будет спать и дальше.
«Sans doute![91] – подумала Леони. – Значит, правда он меня одурманил! Настоящий злодей! Надо дышать поглубже».
Время ползло еле-еле, но наконец снаружи послышался шум, и в комнату снова вошел Виктор.
– Карета подана, мосье. Отнести мальчишку?
– Я сам. Ты уплатил по счету?
– Да, мосье.
Сен-Вир подошел к Леони и поднял ее на руки. Ее голова бессильно откинулась.
«Руки и ноги надо свесить вот так! А рот чуть приоткрыть. Ну, вот. Voyons! Я делаю все правильно, умница! Но я ничего не знаю, что будет со мной дальше. А он большой дурак».
Ее вынесли наружу, положили на сиденье кареты, обложили подушками.
– В Руан, – сказал Сен-Вир. – En avant![92]
Дверца захлопнулась, Сен-Вир расположился рядом с Леони, и карета покатила.
Леони размышляла:
«Все становится труднее и труднее. По-моему, пока я ничего сделать не могу, только спать и дальше, раз он сидит со мной рядом. Скоро мы остановимся сменить лошадей, потому что эти очень скверные, по-моему. Тогда свиное отродье выйдет из кареты. Если поверит, будто я сплю, то, конечно, выйдет, потому что опять захочет есть. Но и тогда мне непонятно, как я спасусь. Буду молиться Воn Dieu, чтобы он показал мне, как это сделать».
Тем временем карета катила довольно быстро, а граф достал из кармана книгу и начал читать, иногда поглядывая на неподвижную фигурку рядом с собой. Один раз он пощупал Леони пульс и, видимо, не встревожился, потому что откинулся на подушки и продолжал читать.
Так они ехали около часа, как вдруг карету подбросило, она накренилась, раздались крики, испуганное лошадиное ржание, и карета медленно сползла в канаву, так что дверца рядом с Леони оказалась на расстоянии вытянутой руки от живой изгороди. Леони отшвырнуло к стенке, Сен-Вир навалился на нее, и она лишь огромным усилием воли удержалась от того, чтобы оттолкнуть его.
Сен-Вир кое-как приподнялся и, распахнув левую дверцу, закричал, спрашивая, что произошло. В ответ донесся голос Виктора:
– Правое заднее колесо, мосье! Одна лошадь упала, и лопнула постромка!
Сен-Вир отчаянно выругался и нерешительно поглядел на свою пленницу. Вновь нагнулся над ней, прислушался к ее дыханию, а затем выбрался на дорогу, захлопнув за собой дверцу. Леони услышала, как он начал отдавать распоряжения в сумятице снаружи, и встала с сиденья. С величайшей осторожностью она открыла дверцу, которая криво повисла, почти касаясь ближайшего куста. Кучер и Виктор держали лошадей, а Сен-Вира от нее заслонял бьющий копытами коренник. Согнувшись в три погибели, она побежала по канаве назад, увидела вскоре пролом в сплетении веток высокой изгороди и проскользнула в поле. Теперь изгородь надежно укрывала ее от дороги, но она понимала, что Сен-Вир вот-вот ее хватится, и она побежала дальше, дрожа, борясь с головокружением, в отчаянии оглядываясь по сторонам в поисках убежища. Но вокруг простиралось поле, до поворота дороги было несколько сотен шагов, и нигде ни признаков жилья, ни опушки гостеприимной рощи.
Тут она услышала стук копыт лошади, несущейся галопом со стороны Гавра. Она раздвинула ветки, прикидывая, не решиться ли окликнуть торопящегося всадника, воззвать о помощи. Тут он вылетел из-за поворота. Она увидела знакомый голубой кафтан, весь забрызганный грязью, клочья манжет и смуглое красивое молодое лицо, раскрасневшееся от возбуждения.
Она проломила ветки, выскочила на дорогу и замахала руками.
– Руперт, Руперт, j'y suis![93] – крикнула она. Руперт натянул поводья так, что его лошадь осела на задние ноги, и испустил торжествующий вопль.
– Быстрей, ах, быстрей! – еле выговорила Леони и подбежала к его стремени. Руперт подхватил ее и усадил перед собой.
– Где он? Где этот черный негодяй? – спросил он. – Как тебе…
– Поворачивай! Да поворачивай же! – скомандовала она. – Он там с каретой, и с ним еще трое. Ах, Руперт, поторопись! – Она повернула лошадь, но Руперт натянул поводья.
– Нет, черт побери, он заплатит мне кровью, Леони. Я поклялся…
– Руперт, с ним еще трое, а ты без шпаги! Ну вот, он нас увидел! Nom de Dieu, en avant![94]
Он поглядел через плечо, все еще в нерешительности. Леони увидела, как Сен-Вир вытащил из кармана пистолет, и ударила лошадь каблуками что было силы. Та рванулась вперед, у щеки Леони что-то просвистело, опалив ее, Руперт отчаянно выругался, и лошадь унесла их дальше по дороге. Раздался второй выстрел, Леони почувствовала, как покачнулся Руперт, услышала его судорожный вздох.
