– Ты правда так думаешь, Велвет? Что я человек принципов? Что я нежен и порядочен?
– Да.
– Если ты и вправду так думаешь, то сейчас самое время узнать, как ты ошибаешься. Позволь мне рассказать тебе, о чем я в этот момент думаю.
Она облизнула губы, взволнованная и заинтригованная.
– А думаю я о том, что никогда не видел столь соблазнительной женщины, как ты теперь. Думаю, что должен бы сорвать с твоих волос этот чепчик и утонуть в твоих волосах. Что хочу целовать тебя, хочу насытиться твоими нежными и чувственными губами. – Глаза его горели страстью. – А потом я взял бы тебя – прямо здесь, в конюшне. Уложил бы тебя на это седло и набросился, как последний негодяй. Именно об этом я и думаю. Разве так может думать благородный и нежный человек, каким ты представляешь меня?
Сердце Велвет билось так, что она едва смогла говорить. Кровь стучала у нее в висках, горло пересохло и горело.
– Мы могли бы делать это так… как это делают лошади?
– Боже, да ведь ты меня даже не слушаешь! Ты же леди, черт побери! И уж не можешь хотеть, чтобы я взял тебя прямо здесь!
– Ты такое уже проделывал со мной, не так ли?
– Конечно, но…
– Здесь никого нет. И если бы я была твоей любовницей, а не женой, разве ты не взял бы меня здесь именно так?
Горящий взгляд голубых глаз просверлил ее насквозь.
– Да. Я взял бы тебя сейчас… здесь… взял бы тебя так, как хотел делать это каждый день с того мгновения, как увидел тебя.
Велвет взяла его руки и положила себе на грудь.
– Ты всегда говоришь, что я тебе не жена. Однажды я стала твоей любовницей. Пожалуйста, Джейсон… Я хочу снова стать твоей любовницей.
Он покачал головой, но не убрал руки, его пальцы ласкали ее грудь, наслаждаясь ее твердостью и полнотой.
– Я только человек, – хрипло произнес он. – Видит Бог, я хотел стать лучше, чем есть, но, кажется, мне это снова не удалось.
Он рывком прижал Велвет к себе и прильнул к ее губам. Сорвал с ее головы чепчик, и волосы рассыпались по ее плечам. Горячая волна захлестнула Велвет.
Прильнув к нему, она отвечала на его поцелуи, на ласки его языка, разжигавшие в ней огонь. Вдруг он отстранился от нее. Дернув завязки блузки, распахнул ее и обнажил грудь. Потеребив сосок, взял его губами, нежно покусывая.
– О Боже, как я хочу тебя!
– Джейсон…
Предвкушение радости захлестнуло ее. Она забыла, где находится, ощущая только горячие волны наслаждения.
– Джейсон…
– Любимая!
Она застонала от последних, невыносимо сладких мгновений, и Джейсон издал горловой звук.
Он вышел из нее, орошая семенем устланный соломой пол. Тяжело дыша, прижал ее к себе.
Губы его коснулись ее затылка, края уха. На несколько минут они застыли в объятиях друг друга.
Его рука снова коснулась ее груди, но в этом прикосновении не было чувственности, а только нежная ласка.
– Мы должны идти, любовь моя.
Велвет плотнее прильнула к нему.
– Это было невероятно, Джейсон. Я не представляла, что человек может испытать такое наслаждение. Если бы я не хотела быть твоей женой, то вполне удовлетворилась бы этим.
Она пожалела, что сказала это. Он отстранился от нее, запахнул блузку на ее груди и застегнул бриджи.
– С моей стороны было эгоистично пойти на такое, – пробурчал он. – Но я не жалею об этом.
– Не жалею об этом и я. И уже жду, когда же это случится еще раз.
Он обернулся к ней, еще больше помрачнев:
– Нет, черт побери! Если мы будем продолжать в том же духе, то все кончится ребенком. Что ты будешь делать, если у тебя будет ребенок от меня?
Велвет замигала, стараясь избавиться от навернувшихся на глаза слез.
– Я бы любила его, Джейсон. И хотела бы родить ребенка от тебя. – Руки ее дрожали, когда она прижала их к его груди. – Я могла бы любить тебя, Джейсон… если бы ты мне позволил.
Его лицо стало бледным, он схватил ее за плечи и встряхнул:
– Как ты не понимаешь: я не хочу, чтобы ты любила меня! И не хочу, чтобы у тебя был ребенок от меня. К тебе я испытываю страсть – и ничего больше. Ты прекрасная, желанная женщина, и я хочу тебя. Но больше между нами ничего нет. И не будет!
Боль пронзила Велвет. Она понимала, что он говорит серьезно, хотя знает, что его слова ранят ее. Повернувшись, он направился к выходу и у двери остановился. Спросил, не поворачиваясь:
– Где ты будешь ночевать?
Она глубоко вздохнула, стараясь справиться со стоящим в горле комом.
– Я… мне показали место в комнатке на чердаке.
– Там удобно?
– Довольно чисто и даже уютно. Меня вполне устраивает.
Он по-прежнему не оборачивался.
– А дверь закрывается?
– Да.
– Обязательно закрой ее.
И вышел.
Стоя в тени конюшни, Джейсон подождал, пока Велвет вышла на улицу и затем исчезла за дверью черного хода гостиницы. Тогда он вернулся в бар; на сердце у него было тяжело. Что же такое скрывается в этой девушке, если он не может устоять перед ней? Ведь она так молода и наивна. Почему же он чувствует себя с ней так неуверенно?
Его сознание поспешно ответило: Велвет была сложившейся женщиной, а отнюдь не наивной девушкой. Сильная, решительная и твердая, она точно знала, чего хочет.
Он тяжело опустился за столик справа от камина. В начале вечера в баре появилась группа солдат, недавно вернувшихся из Индии. К этому времени половина из них уже напилась в стельку, остальные пока держались на ногах.
Четверо из них заигрывали с трактирной служанкой, а один, разжиревший тип с сержантскими нашивками на рукаве мундира, ущипнул девушку за бедро. Та дернулась, расплескав пиво из кружки, которую ставила перед солдатом, и хлопнула сержанта по руке:
– Не распускайте руки, сержант.
– Я заплачу тебе, – произнес он свистящим шепотом. – Приласкай меня, и я заплачу тебе, милочка… больше, чем ты заработаешь здесь за неделю. Мы с ребятами уже несколько месяцев не видели женщины.
Джейсон беспокойно заерзал на месте, думая о Велвет: ему не понравился разговор за соседним столиком. В этой придорожной гостинице работало не много женщин, и кое-кто из солдат уже положил глаз на «рыжеволосую цыпочку», которую они заметили на кухне.
Девушка увидела серебряную монету в руке сержанта. Она бросила через плечо взгляд на хозяина трактира и кивнула головой:
– Ладно, я побуду с тобой. Через час я заканчиваю работу. Буду ждать тебя на конюшне. Никто и не подумает заглянуть туда ночью.
Джейсон испытал такой стыд, что даже шея его побагровела. Боже, он ничуть не лучше этого сержанта, если взял такую девушку, как Велвет, в конюшне. Они были близки три раза, но еще не занимались любовью в постели. И каждый раз, оставляя ее, он снова хотел ее.
