– Джейсон! – воскликнула Велвет. Рванувшись вперед, она схватила его за руку: – Ради Бога, не убивай его!
Он, казалось, не услышал ее. Стальной клинок рассек испещренную пятнами кожу сержанта, оставив тонкую струйку крови.
– Ты сошел с ума, – прохрипел сержант. – Это ведь потаскушка!
Глаза Джейсона метнули молнию.
– Эта женщина – моя жена.
Клинок погрузился глубже, кровь полилась сильнее.
– Джейсон! – Велвет кричала во все горло. Она едва видела сквозь слезы, залившие ее лицо. – Пожалуйста… умоляю тебя… не убивай его.
Его рука задрожала, и он замер.
– Джейсон… – прошептала она, держа его руку. – Пожалуйста…
Он тяжело дышал. Голова его упала на грудь. Отбросив к стене лязгнувший кинжал, он схватил сержанта за лацканы мундира, приподнял с пола и нанес ему такой мощный удар, что голова того с громким стуком ударилась об пол.
– Он потерял сознание, – прошептала пересохшими губами Велвет, с ужасом глядя на залитого кровью сержанта.
Джейсон, покачиваясь, встал:
– Поваляется и придет в себя.
Он подошел к ней, губы его тоже были разбиты, камзол порван. Она непроизвольно отстранилась, когда он протянул к ней руку, и его взгляд уперся ей в лицо. В нем были тревога, беспокойство и страх за нее.
Она не понимала, что с ним происходит. Через минуту он пришел в себя.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
Увы, с ней все было не в порядке. Все ее тело болело и саднило. Она дрожала от пережитого, ей хотелось расплакаться.
– Я… я не хочу здесь больше оставаться. Н… не могу. Пожалуйста… уведи меня отсюда.
Он удивленно посмотрел на нее:
– Не может быть. После всего, что случилось, ты не можешь этого хотеть. – Взгляд его оставался мрачным и угрожающим. – После всего того, что ты видела, ты должна бояться меня.
Она не поняла его и спросила:
– А что я видела?
– Я бы убил его, Велвет. Я перерезал бы горло этому негодяю. Если бы ты не остановила меня, я бы сделал это.
– Да.
– Теперь ты поняла?
Он отвел глаза, не в силах вынести ее взгляд. Сильная душевная боль исказила его лицо.
– Теперь ты видишь, какой я человек?
Ноги ее дрожали, но она пересилила себя и заставила шагнуть. Остановившись перед ним, дождалась, чтобы он посмотрел ей в лицо.
– Да… я видела, что ты сделал. Ты помог мне, рисковал своей жизнью, чтобы защитить меня.
Он схватил ее за плечи.
– Я мог бы убить его!
– Да. И мог погибнуть, защищая меня.
Он впился в нее взглядом.
– Я не понимаю тебя. Как ты можешь верить в меня? Ты должна сейчас сомневаться… спрашивать себя…
– Ты убил своего отца?
Он только покачал головой:
– Нет.
– Этот человек избил меня. Он пытался меня изнасиловать. Ты рассвирепел, потерял голову от гнева. Ты защищал меня! – Она подошла к нему ближе и сказала: – Уведи меня отсюда, Джейсон. Уведи сейчас же. Я знаю, только рядом с тобой мне будет спокойно.
Джейсон пытливо смотрел ей в глаза. Несколько мгновений он не шевелился. Потом протянул к ней руки и обнял ее. Зарылся лицом в ее волосы. Несколько секунд они стояли молча, обнимая друг друга. Взяв ее на руки, он ногой открыл дверь и вышел в коридор.
– В моей комнате ты будешь в безопасности. – Его сапоги загрохотали по ступеням лестницы. – Твои вещи мы перенесем утром.
Велвет не стала спорить. Когда они вошли в его комнату, он осторожно уложил ее на постель. Зажег свечу на прикроватном столике, подошел к двери и закрыл ее на ключ. Достал из дорожного саквояжа пистолет, проверил заряд и положил его на столик рядом со свечой.
Осторожно присев на краешек кровати, он повернул ее голову лицом к свету, рассматривая раны. И побелел, когда увидел сделанное сержантом.
Судорога сдавила ему горло. Какое-то время он не мог произнести ни слова. Справившись с собой, сказал:
– Боже, я так жалею обо всем.
– Пустяки, – негромко ответила Велвет. – Ты пришел ко мне. Важно только это.
Она все еще дрожала.
Джейсон осторожно развел края ее рубашки, увидел царапины, уже наливающиеся чернотой.
– Боже, да он же тебя изуродовал. – От негодования он даже закрыл глаза. – Черт бы побрал этого негодяя. Я не должен был брать тебя сюда. То, что случилось, моя вина.
Велвет положила ладонь на его руку:
– Неужели ты думаешь, что во всем, что происходит, виноват только ты? Ты герцог, но ты не можешь отвечать за все плохое, что происходит.
По его лицу она поняла, что он так не думает.
– Даже твой отец не безупречен. Если бы он сдержал свои порывы и не последовал за тобой на постоялый двор, возможно, его бы не убили… Или ты считаешь, и в этом ты виноват?
Голова его склонилась на грудь, словно тяжесть легла ему на плечи.
– Я уже не знаю, что думать.
Она погладила его по щеке, ощутив бугорки сведенных судорогой мышц.
– Пожалуйста, Джейсон… Я устала, но знаю, что не смогу уснуть. Обними меня.
Ей показалось, он станет возражать, но он ничего не сказал. Снял сапоги, потом рубашку и бриджи и забрался в постель рядом с ней. Велвет свернулась калачиком, прижавшись к его мускулистой груди.
– Благодарю тебя, – прошептала она.
Она знала, что рядом с ним ей ничто не угрожает, что Джейсон не сомкнет глаз, пока ее не разбудят солнечные лучи.
Велвет проснулась от шагов Джейсона, расхаживающего по комнате. Открыв глаза, она увидела, что он собирает вещи. Ее дорожный саквояж, перенесенный им сверху, стоял на кресле рядом с кроватью.
Она села в постели. Грудь у нее ныла, голова гудела, губы распухли и запеклись.
– Джейсон, что ты делаешь?
Он посмотрел на нее через плечо:
– Собираю тебя домой.
– А что с сержантом? – спросила она, не реагируя на его слова. – Он…
– Все солдаты убрались отсюда. Мы можем о них не думать.
Она перебросила ноги через край кровати и встала.
– Но нам не следует уезжать сейчас. Я уверена, миссис Маккарди – так зовут кухарку – поймет, почему я опоздала, когда узнает, что со мной произошло.
Он смотрел на нее, широко открыв глаза.
– Ты сошла с ума? – спросил он, подходя к ней. – Ты плохо выглядишь и, наверное, так же себя чувствуешь. Ты не сможешь спуститься вниз и работать. Мне не следовало отпускать тебя сюда. Я увезу тебя домой, пока ничего не случилось.
Он был прав. Велвет понимала, что ей будет трудно простоять весь день у плиты, но не хотела упускать случай, ради которого они приехали сюда.
– Дай мне только два часа. Увидев меня в таком виде, служанки проникнутся ко мне состраданием и, может быть, шепнут что-нибудь такое, что мы тоже должны знать.
– Нет, ни в коем случае, – ответил он, заталкивая в саквояж испачканные кровью бриджи, в которых он был прошлой ночью. – Мы уезжаем немедленно, и хватит об этом.
