Нэнти пристально посмотрела на Дэрмота, затем рассказал ему все, что сделала Илза. Удивительно, как миниатюрная, стройная и хрупкая Илза смогла его спасти. Нэнти был прав, утверждая, что тот, кто хотел его убить, не стал бы прилагать столько усилий, чтобы сохранить ему жизнь. Дэрмот боролся с желанием немедленно снять с Илзы все подозрения. Она могла быть пешкой в каких-то коварных планах, вынашиваемых ее семьей. В отсутствие кого-то из тех, кто ее подстрекает, Илза оказалась не способна оставить его умирать. Конечно, в качестве объяснения ее смелых действий эти его предположения никак не годились, но все же Дэрмот изо всех сил цеплялся за них, как утопающий за соломинку.
Память потихоньку возвращалась к нему, и это, безусловно, было облегчением, несмотря на некоторые провалы. Но похоже, теперь ему трудно будет соблюдать все необходимые предосторожности и быть с ней всегда начеку. Ему хотелось доверять Илзе, как он делал это тогда, год назад, и снова вернуться в то время, чтобы вновь почувствовать себя счастливым. Но он не мог этого сделать. На карту была поставлена его жизнь. И Дэрмот мог доверять только своей семье.
— Не похоже, чтобы Илза была тяжело ранена, — задумчиво произнес Дэрмот, когда Нэнти закончил свой рассказ.
— Ну, она ведь не свалилась с обрыва, правда? — раздраженно ответил Нэнти. — Как ты сам видел, она вся в синяках и царапинах, и у нее все болит, но ран никаких нет. Она проспала с того времени, как ты очнулся, вплоть до сегодняшнего утра. Илза с трудом передвигается, но все же встала и уже принялась за работу.
— Она не пришла сюда, а уже далеко за полдень.
— Может, ей нужно немного отдохнуть от оскорблений и обвинений, которыми забрасывает се муж?
— Черт побери, Нэнти, кто-то пытается меня убить! — огрызнулся Дэрмот.
Он попытался поставить пустую кружку на столик возле кровати, но усилие, необходимое для этого движения, оказалось слишком болезненным.
— Спасибо, — поблагодарил он, когда Нэнти вскочил, подхватил кружку и поставил ее на стол. — Ты отказываешься признавать, что Илза и ее родня больше всего выиграют от моей смерти, однако не предлагаешь никаких других подозреваемых, — проговорил он, когда Нэнти вновь вернулся на свое место.
Нэнти вздохнул, вытянул ноги и положил их на край кровати Дэрмота.
— Перед тем как Ангус должен был вернуться в Одцебаш, мы пытались найти хоть кого-то, кто считал бы, что его права на Клачтром имеют преимущество перед твоими, но не нашли такого человека. Эта земля уже очень давно принадлежит нашей семье, и мы — последние из этой ветви династии Макенроев. Тогда Сигимор, Тейт и я задались вопросом: не один ли это из любовников твоей прежней жены, некто, поверивший слухам и обвиняющий тебя все смерти?
— Анабель умерла из-за того, что, стараясь избавиться от ребенка, приняла ядовитое зелье. Ребенок умер, но кровотечение так и не смогли остановить. Когда до братьев Илзы дошел слух, что это я ее убил, моя жена рассказала об этом Камеронам. Джиллианна и Коннор тоже слышали эту басню. Это был не мой ребенок, — успокоил Дэрмот своего шокированного брата. — Я почти год к ней не прикасался.
— И ты скрывал это от нас?
— Да. Но не знаю почему. Все родственники, да и ее мать, знали, что она шлюха. — Он скривился. — Анабель умерла, и больше нет причин чернить ее имя.
— Согласен, но твоя доброта и великодушие позволяли распространяться слухам и, возможно, навели кого-то на мысль, что ты действительно се отравил. Может, это был тот человек, чьего ребенка она носила? Может, он знал о ребенке и обвиняет тебя еще и в его смерти? Я не считаю, что этот кто-то живет здесь, в Клачтроме. Мы пока не нашли никого подозрительного. Тейт и Сигимор выследили людей, напавших на тебя в этот раз. От них мы узнаем что-нибудь полезное.
Дэрмот вздохнул и откинулся на подушки, подсунутые ему под спину.
— Анабель даже не знала, кто был отцом ребенка. Это мог быть любой из дюжины мужчин, живущих в дюжине разных мест.
— Правда не имеет никакого значения. Следует принять во внимание только то, во что верит этот дурак. Если некий мужчина был очарован ею, был в нее влюблен и считал, что она тоже любит его, он мог попытаться отомстить за смерть своей возлюбленной и их ребенка.
— Не могу поверить, что какой-то мужчина может оказаться столь безмозглым! Еще месяца не прошло со времени нашей женитьбы, как Анабель сбросила маску прелестной девушки, которую она надела, чтобы поймать меня в свои сети. В первый же раз, когда я застал ее с другим, она перестала притворяться. Вот почему я не уверен, что малютка Эллис моя дочь. Анабель не была верна ни одному мужчине и никогда даже не делала вид, что способна кому-то хранить верность.
— Ну что ж, все это еще больше убеждает меня, что какой-то безумец, околдованный Анабель, старается заставить тебя заплатить за ее смерть, а вовсе не Илза и ее родня пытаются убить тебя из алчности.
— Пока я не узнаю, кто мой враг, все, за исключением моей семьи, находятся под подозрением. В настоящий момент нельзя пренебрегать ничем, что бросает тень подозрения на Илзу. Я не могу не замечать тот факт, что впервые меня пытались убить именно после того, как я подписал все бумаги, передающие ей права на мое состояние и земли. Предоставь мне что-нибудь более подозрительное, чем это, и я охотно с тобой соглашусь, хотя бы ради моих сыновей.
— Как тебе угодно, — вздохнул Нэнти. — Я по-прежнему считаю, что ты не прав в отношении Илзы, но буду внимательно следить за всеми. Должен ли я шпионить также за Оудо? Ему всего лишь пять лет, но он уже довольно смышленый мальчик. Вдруг он тоже строит козни у тебя за спиной?
— Что-то ты слишком развеселился. Если бы я не был так изувечен, то непременно показал бы тебе, как надо мной насмехаться! Ты бы у меня валялся в грязи. — Дэрмот почувствовал, как у него бурчит в животе, и посмотрел на дверь. — Не пора ли поесть?
— Ждешь, что твоя малютка жена поухаживает за тобой?
— А почему бы и нет? Она моя жена. Ее обязанность заботиться о муже.
— Как я рад, что Джиллианны нет здесь и она не слышит твоих слов. — Нэнти притворно задрожал, затем стал серьезным. — Не слишком ли ты сильно ждешь женщину, о которой так плохо думаешь, а, братец?
— Но ведь это она явилась сюда, требуя законного брака. — Дэрмот почувствовал себя виноватым и жестоким, и это очень ему не понравилось. — Я могу не доверять ей, но от нее все-таки есть какая-то польза.
— Меня удивляет, что ты пускаешь ее в свою постель. Ты не боишься, что она и там может напакостить тебе?
— Она не может причинить мне большого вреда, будучи обнаженной и распростертой подо мной.
Произнеся эти слова, Дэрмот сразу пожалел об этом. Он пожалел о них еще больше, когда услышал, как отворилась дверь в его спальню. Инстинктивно он догадался, что это Илза. Взглянув в сторону двери, он содрогнулся. Она несла поднос, полный еды и питья. Выражение ее лица сказало ему, что ей очень хотелось бы вывалить содержимое подноса ему на голову. Когда Илза направилась к постели, Дэрмот напрягся, но облегченно вздохнул, когда она всего лишь с грохотом поставила поднос на столик возле его кровати. Тарелки оглушительно загремели. Дэрмот очень надеялся, что не выглядит таким растерянным, как в тот момент, когда встретился с ней взглядом.
