— Вот так, милая. Присядьте. Позвольте мне налить вам чаю.
Сквозь резко нахлынувшие эмоции, Дейдре пришлось фыркнуть.
— Значит, это происходит часто?
Лемонтёр вручил ей дымящуюся чашку чая с подноса, который был почти скрыт коробками, а затем присел на ручку кресла рядом с ней. Ему пришлось это сделать, потому что в огромной, заполненной платьями комнате больше негде было сесть!
Он мягко потрепал девушку по плечу, пока она потягивала чай.
— Чем щедрее мужчина, тем больше платков я приношу. Лорд Брукхейвен потянул на полную дюжину. Это рекорд!
Дейдре рассмеялась и промокнула глаза.
— Тогда я надеюсь, что вы закажете новый запас специально для меня, потому что маркиз — непредсказуемый человек.
— Ерунда, — быстро ответил Лемонтёр. Хотя он и сидел выше нее, их глаза были почти на одном уровне. — Такого не бывает. Мужчины так же просты, как и заводные механизмы. Поверни ключ в одну сторону — и все работает гладко. Поверни ключ в другую сторону — и ты сломаешь пружину, и он уже никогда не станет правильно работать.
Девушка пристроила чашку на коленях и, затаив дыхание, уставилась на него.
— А что является ключом?
Модельер долго и загадочно улыбался ей, а затем наклонился вперед и нежно постучал пальцем по ее носу.
— Любовь, конечно же! Любовь — это всегда ответ.
— О. — Дейдре поникла, надежда покинула ее. — Я не знаю, как заставить его любить меня. Думаю, что он хотел какую-нибудь милую девушку, вроде Фебы.
Лемонтёр щелкнул языком.
— Вы не можете заставить мужчину полюбить вас. Все, что вы можете сделать — это любить его. — Он встал и подтянул до совершенства свои манжеты. — Может быть, вы не являетесь любезной или простой, миледи, но вы сильны. Вы должны быть такой. В конце концов, требуется стальная воля, чтобы выжить рядом с леди Тессой! — Он прищурил глаза, глядя на нее. — Попытайтесь. Его сиятельство — хороший человек и не глупее большинства. Он подхватит темп.
Затем модельер изобразил аккуратный маленький поклон и оставил ее в комнате, окруженную грудами щедрости Колдера, держащую чашку чая в руке и с новой надеждой, расцветающей в сердце.
Колдер ожидал в собственном переднем холле, словно нервный поклонник, а его беспокойство привело к тому, что даже уравновешенный Фортескью начал с раздражением вздыхать. Платья отправились наверх с Лемонтёром, его тяжело нагруженные подчиненные следовали за ним, как утята. Сейчас Колдеру не оставалось ничего другого, кроме как ждать, когда модельер покинет дом.
Ждать проклятого портного! И все же, маленький человечек знал женщин как ни один мужчина в Лондоне, и он настаивал, чтобы Колдер оставался внизу до тех пор, пока ему не будет дано разрешение подняться.
Как раз в тот момент, когда Колдер собирался отбросить этот совет в сторону, портной легко сбежал по лестнице, держась одной рукой за перила, с удовлетворенной улыбкой на лице. Однако сперва он обратился к дворецкому.
— Мистер Фортескью, не будете ли вы добры, послать сейчас наверх к ее сиятельству то прелестное огневолосое создание? Я уверен, что госпожа готова кое-что примерить.
Затем Лемонтёр усмехнулся Колдеру.
— Милорд, пожалуйста, подождите в точности пятнадцать минут перед тем, появиться наверху. — Он подмигнул. — Я уверен, что ожидание будет того стоить.
Модельер взял свою шляпу у Фортескью и нахлобучил ее на голову, сделав паузу, чтобы добавить едва заметный наклон привычным движением указательного пальца. Затем он поклонился.
— Доброго дня, милорд. — Он удалился энергичным шагом.
Колдер проигнорировал эти слова, его глаза были устремлены на высокие часы в холле. Четырнадцать минут и еще немного. Он не знал, почему без вопросов подчиняется приказам Лемонтёра. Возможно, потому, что методы портного и прежде срабатывали так же хорошо?
Наконец минутная стрелка щелкнула на четырнадцатой минуте. Плюс еще одна минута, чтобы подняться по лестнице — хотя он был уверен, что, торопясь, мог бы подняться гораздо быстрее — и пройти по коридору к комнатам маркизы… а затем постучать в дверь…
Патриция открыла ее, быстро присев, когда увидела Колдера.
— Да, милорд?
Голос Дейдре послышался позади горничной.
— Впусти его, Патриция.
Девушка широко распахнула дверь, и он увидел видение в полуночно-синем платье. Горло Колдера пересохло при виде прекрасной женщины, стоящей перед ним. Как случилось, что иногда он забывал, как она великолепна?
Это платье особенно нравилось Колдеру — неужели она каким-то образом узнала об этом? Оно было плиссированным, с облегающим лифом, и подчеркивало лучшие части ее тела, показывая их без той очевидной демонстрации, которую он презирал. Остальной мерцающий шелк спускался прямо до пола, не отвлекаясь ни на рюши, ни на банты. Только роскошный синий шелк, обрамляющий прелестную, соблазнительную женщину.
Потом улыбка, которую она подарила ему, еще больше ослепила Колдера. Предложенная без принуждения, восхищенная и реальная — он ощутил себя так, словно его озарил свет летнего солнца. Маркиз открыл рот, чтобы заговорить, но, кажется, он забыл, как это делается.
Дейдре с восторгом обернулась кругом.
— Разве оно не прекрасно? Я влюбилась во все платья, но думаю, что это мое самое любимое!
Слишком прекрасно. Он откашлялся, наконец, справившись со своей речью.
— Я рад, что они вам нравятся.
Девушка нежными пальцами гладила шелковые подарки, пока шла навстречу Колдеру.
— Я должна поблагодарить вас. Вы были безмерно щедры… Колдер. — Сейчас ее глаза были опущены, а голос стал застенчивым.
В первый раз она назвала его по имени. До настоящего момента он и понятия не имел, как жаждал этого. Что-то вечно напряженное, казалось, начало раскручиваться внутри него.
— Что ж. — Маркиз сглотнул. — Вы были добры к Мэгги. Она очень полюбила вас. Я… благодарю вас.
Дейдре подняла голову, чтобы встретиться глазами со своим мужем. Эти слова «благодарю вас» казались необычно открытыми и незащищенными. И вовсе не были похожи на те нудные изречения «подходящих к случаю вещей», которые она ожидала от него услышать. Это были простые слова человека, который чувствует глубже, чем может выразить.
Все, что вы можете делать — это любить его.
Несомненно, это заслуживает попытки. Дейдре потянулась к его руке и вложила свою ладошку в его ладонь.
— Кому-то может показаться, что то, что вы сегодня сделали для меня… никто никогда прежде не делал ничего подобного для меня.
