— Думаю, что это вполне в моих силах.
— Когда?
— Завтра утром у меня будет свободное время, — ответила Эви. — Каков у вас распорядок дня?
Роза хихикнула.
— Вы вернетесь завтра?
— Если вы этого хотите.
Молли схватила малышку за руку и потащила по коридору.
— Если вы принесете хлебный пудинг, то можете приходить в любое время!
— То есть мне разрешат сюда прийти?
— Нет, не разрешат.
Для такого высокого мужчины маркиз де Сент-Обин двигался очень тихо. Сделав глубокий вдох, Эвелина повернулась к лестнице. Позади нее девочки шумно неслись по огромному коридору. Еще через секунду хлопнула дверь.
— А есть вообще люди, которым вы нравитесь? — спросила Эви, глядя ему в глаза.
— Я таких не знаю. Вы должны были уйти.
— Я еще не была готова покинуть это место.
Он слегка наклонил голову, в его глазах читалось удивление. Нет сомнения, что мало кто решался прекословить ему. И если бы не его грубое нападение на нее несколькими минутами раньше, Эвелина вряд ли осмелилась бы говорить с маркизом так, как сейчас. Как сказала вчера вечером леди Глад-стон, у него очень и очень плохая репутация.
— Думаю, сейчас вы уже готовы идти? — Он показал на лестницу, и выражение его лица говорило о том, что Эвелине придется уйти, хочет она того или нет. Эвелина решила, что лучше постараться сохранить остатки своего достоинства, и вернулась на лестницу.
— Почему вы не хотите, чтобы я помогала этим детям? — спросила она через плечо, слыша шаги за своей спиной. — Ведь вам же это ничего не будет стоить.
— Очень скоро вам надоест таскать сюда конфеты и пудинги, или же приюту придется платить огромные суммы врачам за лечение детских зубов.
— Я заговорила о сладостях только для того, чтобы привлечь их внимание. Я заметила, что особого повода доверять старшим у них нет.
— Ваше сострадание заставляет мое сердце разрываться на части.
Эвелина развернулась и остановилась так резко, что маркиз чуть не налетел на нее. Сент-Обин навис над девушкой, но Эви твердо выдержала высокомерный и циничный взгляд этого мерзавца.
— А я и не знала, что у вас есть сердце, милорд.
Он кивнул:
— У меня его и нет. Это были просто слова. Идите домой, мисс Раддик.
— Нет, я хочу помочь.
— Во-первых, я сомневаюсь, что вы имеете хоть малейшее представление о том, что в действительности нужно детям и самому приюту.
— Да откуда…
— А во-вторых, — продолжал Сент-Обин тихим голосом, спустившись на одну ступеньку, так что ее лицо оказалось на одном уровне с его промежностью, — я могу придумать место, гораздо более подходящее для вас, где вы сможете приносить максимум пользы.
Лицо Эви залилось румянцем, но она не стала шарахаться.
— И что же это за место?
— Моя постель, мисс Раддик.
Несколько секунд она не могла ничего сказать и просто смотрела на него. Ей и раньше делали подобные намеки и предложения, но никогда она не получала приглашений от людей, подобных… ему. Он просто хочет шокировать ее, заставить уйти. Вот почему маркиз и сказал все это. Все, что ей нужно, — это заставить себя сделать вдох. Эви кашлянула.
— Сомневаюсь, что вам известно хотя бы мое имя, милорд.
— Известно, конечно, но не думаю, что это что-либо меняет, Эвелина Мария.
Его низкий голос тесно обвивал ее имя мягкими кольцами, и Эви невольно вздрогнула. Неудивительно, что у него такая разрушительная репутация среди женщин.
— Что ж, признаю, что удивлена, — ответила она, стараясь не давать волю нервам. — Но вы интересовались моими конкретными планами в отношении благотворительной помощи приюту. Именно их я вам представлю — и ничего более.
Он снова улыбнулся, отчего его лицо стало красивым, однако в глазах все еще поблескивали искорки цинизма, таившиеся там с самого начала их разговора.
— Посмотрим. А пяльцы для вышивания туда будут прилагаться?
Эвелине хотелось показать ему язык, но негодяй, чего доброго, еще расценит это как своего рода соблазнение. Да и что она вообще делает здесь, посреди лестницы, и о чем говорит с печально известным маркизом де Сент-Обином?
— Всего доброго, милорд.
— До встречи, мисс Раддик.
Сент смотрел, как она вышла, после чего снова поднялся наверх, чтобы взять свою шляпу и пальто. Из всех беспокойных женщин, старающихся облегчить свою скуку, приезжая в приют со сладостями, Эвелина Мария Раддик удивила его больше всего. Ее политически честолюбивый брат, несомненно, даже не догадывался, что она поехала сюда: ведь ни одна уважающая себя женщина, желающая к тому же помочь политической карьере своего родственника, не покинет Мейфэр, чтобы побродить среди бедных. С другой стороны, каждый раз, когда маркиз видел на всякого рода званых обедах Эвелину и ее подруг, вид у нее был скучающий и важный, и Сент-Обину было вполне понятно, почему она не смогла устоять перед соблазном растянуть немного удовольствие побыть с сиротками.
— Милорд, — в дверном проеме нижнего этажа появилась экономка, — вам что-нибудь еще нужно?
— Нет. Хотя я не заметил, чтобы вы что-то уже для меня сделали, — ответил он, пожав обтянутыми теплой тканью плечами.
— Я… что, прошу прощения?
— Те сироты, которые были сейчас в холле, занимались чем-то полезным? — спросил он. Маркиз потряс в руках свою фляжку, прежде чем засунуть ее обратно в карман. Снова пустая. Ну почему эти дурацкие штуковины не делают большими?
— Я не могу быть во всех местах одновременно, милорд.
— Тогда позаботьтесь хотя бы о том, чтобы следить за передвижениями непрошеных гостей, — закончил Сент-Обин. Экономка даже сделала шаг назад, такой возбужденной стала речь маркиза.
— Вот я и присматриваю за вами, милорд.
Сент сделал вид, что не слышал последних слов, дабы избежать дальнейших пререканий и споров с этой неприятной женщиной. В любом случае он не мог винить ее за это высказывание. Местный персонал, несомненно, хотел видеть здесь Сент-Обина как можно реже. То же самое можно было сказать об остальных членах совета попечителей. И единственный, кому этого хотелось еще меньше, был сам маркиз.
Его экипаж выехал на улицу и обогнул здание, чтобы стать у самых дверей. Маркиз задумчиво смотрел, как коляска Раддиков скрылась за дальним поворотом. Она еще раздумывала, уходить ей или нет! И это после того, как он открытым текстом велел ей уезжать! Гм…
Эта девушка очень, очень привлекательна, однако предложение лечь к нему в постель было не более чем попыткой напугать ее. Бог свидетель: для него Эвелина Раддик была слишком ангельски невинным существом. И все же ее прекрасные серые глаза так соблазнительно расширились, когда он бросил ей это оскорбление…
