— Совсем не в обычной, — поправил он спокойно. — А в красивой, хорошо образованной, изящно одетой и необыкновенно искусной воровке. Притворство с обмороком было придумано очень умно. Вы украли у меня часы и меня же использовали, чтобы скрыться с места преступления. — Лорд Ник рассмеялся. — Каким же вы, должно быть, меня сочли простофилей.
— И вы задумали свести со мной счеты? — Тон ее спутника вовсе не казался мстительным. — И что же вы собираетесь делать? Ограбить меня, изнасиловать, убить?
— У вас живое воображение, мисс Морган. Насилие мне всегда претило. — Лорд Ник хмыкнул. — Даже рискуя показаться фатом, буду с вами вполне откровенен: чаще всего в насилии не было никакой необходимости.
Октавия не нашлась что ответить. Ей вдруг показалось, что его слова — совершенная правда. Несмотря на гнев и страх, она не могла не признать, что разбойник с большой дороги очень привлекателен.
— Хотя, — продолжал он, — если эта мысль вам пришлась по нраву, я уверен, мы сможем получить удовольствие и таким образом.
Октавия вспыхнула от гнева: не столько холодная оскорбительность его слов задела девушку, сколько то, что он словно прочел ее собственные мысли. Рука поднялась, чтобы стереть насмешливую улыбку с губ обидчика.
Но Лорд Ник успел перехватить ее.
— Вы так скоры на руку, мисс Морган. — Теперь в его голосе был лед. — Я не забыл Тайберн, и запомните, я не люблю, когда на меня набрасываются.
— Вы сами меня к этому принудили. — Октавия побелела от ярости. — Не отпускали, а теперь оскорбляете!
— Никак не думал, что это можно счесть оскорблением. — Лорд Ник легкомысленно пожал плечами, все еще крепко держа ее за запястье. — Мы оба одного поля ягоды, дорогая.
— Заносчивый, несносный индюк! — прошипела Октавия, понимая, что только словами и может выразить гнев.
— Мне это как-то уже говорили, — безразлично заметил грабитель. — К тому же метель разыгралась не на шутку, и я не хочу, чтобы вы простудили ваше нежное горлышко, так что придержите язык до тех пор, пока мы не окажемся в тепле.
Погода окончательно испортилась. Немногочисленные прохожие спешили, опустив головы и плотно запахнув плащи. Показался Вестминстерский мост. Открытое пространство реки встретило их немилосердными порывами ветра и пригоршнями колючих снежинок.
Вот и Баттерси. Все двери и окна плотно закрыты. Мимо промелькнула таверна, и Октавия завистливо посмотрела на вьющийся из трубы дымок. Но ее похититель, похоже, не собирался останавливаться.
Дома встречались теперь все реже и реже — маленькие хижины, затерянные в снегу. Пусто. Ни души. Лишь бродят шелудивые дворняги. Беспокоится ли о ней отец? Если вообще вспоминает, то скорее всего думает, что она где-нибудь укрылась от снежной бури… Суждено ли ей увидеть его?
Надежда на возвращение почти оставила Октавию. Даже если разбойник с большой дороги отпустит ее (после всего, что задумал с ней сделать), то как она найдет дорогу? С тех пор как Октавия приехала в Лондон три года назад, так далеко она еще не выезжала.
На глаза навернулись непрошеные слезы. Октавия попыталась преодолеть страх и беспомощность, охватившие ее. Она сильно прикусила губу и сосредоточилась на боли, пока минута слабости не прошла. Нельзя, чтобы ее похититель увидел, как она плачет.
— Не надо бояться, — вдруг заговорил он, словно прочел ее мысли. — Я не причиню вам ала.
— Я и не боюсь, — запротестовала Октавия. — Просто проголодалась и хочу домой. Мой отец будет обо мне беспокоиться. Нельзя же невинного человека насильно увозить в неизвестном направлении.
— Строго говоря, мисс Морган, я бы не назвал вас невинным человеком, — мягко возразил Лорд Ник. Они проезжали деревню Патни — негостеприимное скопище угнездившихся на вершине холма трущоб, покрытых снегом. — Если некто предпочитает добывать свой хлеб таким сомнительным способом, какой выбрали вы, ему следует готовиться к разным неожиданностям.
— А как насчет вас, сэр? Какой способ добывать хлеб выбрали вы? — парировала Октавия.
— Я всегда готов к неожиданностям, — серьезно отозвался он и направил коня в боковую улочку. — И что уж неожиданнее, если у тебя крадет часы такая загадочная воровка.
Октавия не успела ответить, как впереди, в молочно-белой пелене бурана, замигали манящие огни таверны.
На ветру бешено раскачивалась вывеска «Королевский дуб». Лорд Ник натянул поводья, Питер фыркнул, словно давая понять, как трудно ему дались эти пять миль против ветра и снега, и остановился. Входная дверь распахнулась, и на пороге показался коренастый хозяин в сопровождении долговязого молодца.
— Эй, Ник, что за гнусная погода! Мы тебя давно ждем! — воскликнул хозяин, пока парень принимал поводья. — Свершилось?
— Свершилось. Тела привезут сюда. — Мужчины пожали друг другу руки, потом кивнули так, словно покончили с каким-то делом. Разбойник с большой дороги повернулся к Октавии, все еще сидевшей на коне. — Мисс Морган, конец путешествию. Позвольте перенести вас внутрь. — И крепкие руки обхватили ее тонкую талию.
Они прошли по коридору с каменным полом. Лорд Ник открыл боковую дверь, и тотчас же жар, исходивший от двух огромных каминов, чуть не лишил девушку чувств.
Столовая была ярко освещена сальными свечами. Октавия, чувствуя на себе множество любопытных взглядов, нерешительно шагнула внутрь. С кухни тянуло таким ароматом, что рот мгновенно наполнился слюной. Только сейчас девушка поняла, как она голодна. Должно быть, перевалило за полдень, а она съела кусок хлеба с маслом еще до рассвета, перед тем как отправиться на площадь Тайберн.
— Кого это ты привез? — раздался веселый голос.
— Друзья мои, это мисс Октавия Морган. — Лорд Ник стряхнул с плаща снег и бросил на деревянную скамью перчатки и кнут.
— Да ну? — На пороге кухни появилась женщина в переднике, густо обсыпанном мукой. Сложив руки на груди, кухарка пристально и недоброжелательно разглядывала стоящую у порога Октавию. От тепла снег на ее плаще быстро растаял и превратился в маленькие лужицы на каменных плитах пола. — И кто же она такая, эта мисс Морган, Ник?
— Самая искусная юная леди, Бесси. — Разбойник улыбнулся Октавии, но от этой улыбки она почувствовала себя еще неуютнее. — Снимайте плащ, мисс Морган.
Октавия не знала, что ей делать, и ее похититель решил этот вопрос сам: он снял с девушки мокрый плащ и передал его служанке, с любопытством взиравшей на эту сцену.
— Высуши, Табита… А теперь ваши перчатки и муфту, мисс Морган.
Оставшись в простом, кремового цвета муслиновом платье, Октавия почувствовала себя раздетой. Она стояла посреди комнаты, теребя разорванное кружево косынки. Ей было не по себе в этой таверне, полной грубых крестьян, где она была единственной женщиной, кроме, конечно, суровой Бесси и маленькой Табиты.
