Человек на скамье шевельнулся. Девушки поспешно отступили. Он со стоном поднял одну ногу и положил ее боком на другую – лодыжкой на колено. Стук копыт и грохот колес по выбоинам приближались.
– Что ж, Роуз, пора тебе отправляться домой, – напомнила Лидия. – Ты обещала, помнишь? Раз уж дилижанс здесь, значит, я все равно что в Блейкотте. До встречи в среду.
Горничная обняла ее, чмокнула в щеку, в сотый раз поблагодарила за приезд – ну и, разумеется, предложила бросить все и сопровождать Лидию в Блейкотт.
– И думать не смей! – возмутилась та. – А кто будет выяснять вопрос «о том самом»? Когда увидимся, у тебя будет что мне порассказать – то, что сочтешь нужным, разумеется.
– Господи! – простонала Роуз. – Неужели нельзя обозвать его как-то более пристойно?
Девушки склонились друг к другу и снова погрузились в разговор о брачной ночи и радостях медового месяца.
Это был хороший сон, и возник он из шуршания, подобного шелесту высоких сочных трав под свежим ветром. Но травы остались далеко. Значит, это шелест юбок. Шелковых юбок. К шелесту добавились голоса. Они о чем-то перешептывались рядом с Сэмом. О чем? Похоже, о мужчинах. Что это, обмен признаниями? Что-то об интимной близости.
Одурманенное сознание так и тянулось, так и льнуло к этим голосам. Ухо ловило отдельные слова. Медовый месяц… прилично… непристойно. Больше он ничего не сумел разобрать. Несколько мгновений спустя – или несколько часов, потому что Сэм был не в состоянии оценивать ход времени, – он как будто всплыл немного выше в толще воды, хотя до этого лежал на самом дне. И сквозь эту толщу, сквозь густую вязкую тьму до него донесся аромат женщины. От нее пахло лимонным мылом и духами, к этому примешивался естественный аромат – кожи и волос. Так легко было вообразить их пряди, целый каскад мягких завитков. Шелк женских волос, шелк женской одежды, атлас кожи.
Гвен всегда одевалась изысканно. Красивые платья, пышные нижние юбки. Правда, Гвен не слишком повезло с волосами, зато у нее были изящные руки с длинными, неожиданно сильными пальцами. Эти пальцы сейчас словно тянулись к нему из темноты. Последний раз, когда им случилось быть вместе до разрыва, она преподнесла ему приятный сюрприз: убрала свою руку с его плеча и положила ему на низ живота. Они целовались тогда, и он уже был возбужден, но это прикосновение, смелое нажатие пальцев заставило его плоть окаменеть. Гвен довольно засмеялась. «Какой стремительный отклик!» – прошептала она кокетливо, а потом назвала то, чего касалась, «мужским достоинством». Нельзя было придумать более нелепого названия для возбужденной мужской плоти, но в тот момент он был доволен уже тем, что Гвен вообще об этом заговорила, и поощрительно прижал ее руку покрепче…
Шепот возобновился, потом к нему прибавился стук подков и грохот колес. Приближаясь и нарастая, эти звуки грубо ворвались в сон Сэма. Лошадиное ржание, фырканье, топот. Мужской голос, злобно кричащий на несчастных кляч. Дверца дилижанса распахнулась, за ней открылся зияющий провал, словно вход в пещеру, где царит вечный мрак. А что, если Гвен там, внутри? Ведь нужно же ей где-то быть, если только что она склонялась над ним!
Недавние приятные воспоминания были прерваны болью. Нос нестерпимо жгло, щипало губы. Ребро за ребром проснулась к жизни грудная клетка. Между лопатками вдавилось что-то твердое, словно он лежал спиной на оторванной от забора перекладине. Так он обычно чувствовал себя в молодости после пьяных драк. Но память, даже одурманенная, напомнила, что молодость в прошлом, а с пьяными драками давно покончено. Тогда почему же болит все тело? Может, он слетел с коня на полном скаку?
Но все это могло подождать, ведь дилижанс ждал с распахнутой дверцей. Сэм поднялся в него, ступил в эту темную пещеру, страдая от боли и желая найти там ту, что утешит его. Но внутри никого не оказалось. Там царил промозглый холод. Он отшатнулся, потерял равновесие и вскоре уже падал навзничь с невероятно высокой подножки. Он падал и падал, вращаясь, как веретено, сквозь ледяную пустоту, пока внизу не замаячила каменистая равнина. Она разрослась, простерлась во все стороны. Она неслась навстречу, и когда Сэм понял, что сейчас разобьется насмерть, он испытал всеобъемлющий, всепоглощающий ужас.
– Дилижанс уже прибыл, – сказал кто-то.
Сэм вздрогнул так сильно, что голова его вскинулась и снова больно ударилась о скамью. Сон разом слетел с него. Выходит, падение просто приснилось? Он облегченно перевел дух, прислушиваясь к тому, как бешено бьется сердце.
Только теперь ему пришло в голову, что неплохо бы открыть глаза и понять, что в конце концов происходит. Выходило, что он лежит на скамье, край которой немилосердно врезался между лопаток, и что над ним склоняется женское лицо на фоне потолочных перекрытий. На лице застыла гримаса легкого отвращения, которое Сэму до сих пор не приходилось наблюдать в такой непосредственной близости. Во всяком случае, не у особы прекрасного пола. Гримаса лучше любого зеркала объяснила, как он сейчас выглядит.
«Глаз, – подумал Сэм. – Он уже не со сливу, а с целое яблоко».
– Что, совсем посинело? – прохрипел он.
Вообще-то обычно он изъяснялся с легкостью, на слегка тягучем западном диалекте, но теперь из горла вырвались каркающие звуки, которых постыдился бы и старый ворон.
– Что, простите?
– Мое веко, оно синее?
Несколько секунд девушка, казалось, подыскивала утешительные слова, потом честно ответила:
– Не знаю, о каком вы спрашиваете, но они оба одного цвета.
– Значит, не просто синие, – хмыкнул Сэм. – С черным отливом, так?
– Увы, к тому же все это распухло. Производит жуткое впечатление. Как вы добились такого эффекта?
– Я повздорил с пятеркой крепких парней. Знаете, как это бывает – численный перевес и все такое.
– Вас побили.
– Ничего подобного! – отрезал Сэм.
Девушка ненадолго растерялась, потом неуверенно спросила:
– А из-за чего вы повздорили?
– Как вам сказать… они думали, что имеют полное право впятером затащить одну слабую женщину в переулок, чтобы ограбить. Ну, а я был другого мнения.
Сэм решил, что уже вполне способен сесть, и осуществил свой замысел. К несчастью, он проделал все слишком быстро, чуть было не свалился на пол, качнулся назад и снова оказался на спине.
– Видели бы вы тех ребят, – сказал он, пытаясь растянуть губы в самодовольной усмешке. – Двое из них сейчас тоже валяются, но на больничной койке.
– Я вижу, вы гордитесь этим, – заметила незнакомка. Сэм сдвинул брови, хотя и понимал, что лежа с вызовом не взглянешь.
– А почему бы и нет? Все зависит от ситуации. Послушай, Гвен…
