– О, я знаю, – сказала Люсинда, продевая свою ручку подколоть отца, когда они шли к дверям. Выйдя, она обернулась, чтобы улыбнуться отцу. – Сегодня утром я встречаюсь с моим агентом по недвижимости, но потом буду свободна. Увидимся за ленчем?
Сэр Томас покачал головой.
– Думаю, что мне пора оставить тебя. – Он дал знак поджидающему поодаль лакею. Лакей подошел с плащом, шляпой и перчатками. Люсинда была немало удивлена его немедленной готовностью ехать.
– Вы уезжаете сию минуту? Я и не знала, что вы уже приготовились к отъезду.
– Я решил ехать, как только проснулся сегодня утром. Я пробыл у тебя дольше, чем обещал вашей матери, – и сэр Томас широко улыбнулся дочери. – К тому же я знаю кое-что о женщинах: когда дело дойдет до сборов, ты захочешь взять с собой полдома. Я буду вам мешать.
– Пожалуй, что да, – согласилась Люсинда. – Но пока еще рано думать об отъезде. Мы только что вышли из-за стола!
– Я планировал задержаться лишь ненадолго этим утром, чтобы поговорить, поскольку накануне мне пришла в голову мысль, что твоя матушка будет в претензии за мою долгую задержку. – Сэр Томас надел плащ, взял шляпу и перчатки из рук лакея. Затем он повернулся, чтобы поцеловать дочь в щеку. – Экипаж уже ждет, так что нужно ехать.
– Хорошо, папа. – Люсинда не стала переубеждать отца и проводила его. Выйдя на зимний холод, она закуталась в шаль. Глядя, как отец садится в экипаж, она махала рукой с верхних ступеней. – Скажи маме, что я люблю ее.
Сэр Томас помахал рукой из окна экипажа.
– Можешь положиться на меня: я передам все новости! – обещал он.
Люсинда качала головой и с любовью улыбалась ему вслед. То, что сэр Томас передаст жене все подробности плана дочери – было неизбежно. Неизбежным было и последующее письмо от матери с требованием разъяснений и целым катехизисом советов.
Экипаж выезжал на посыпанную гравием дорогу. Люсинда вновь помахала рукой, а затем вошла в дом.
Лакей подумал было, что мороз зимнего утра заставил госпожу так быстро вернуться в дом. Однако мысли Люсинды были заняты вовсе не превратностями погоды.
Она была уже полностью поглощена думами о приготовлениях и делах, которые предстояло завершить перед отъездом в Лондон на следующее утро. Достижение цели, вынашиваемой на протяжении года, приближалось.
– Пожалуйста, пришлите мистера Лэтема ко мне в кабинет, – распорядилась она.
Люсинда, войдя в кабинет, все еще улыбалась. Она уселась за огромный стол красного дерева, за которым решала многочисленные дела по ведению хозяйства в поместье. Окинув взором кабинет, она тихо вздохнула. Ей было приятно сознавать, что это будет последнее решение, которое необходимо принять здесь, в Кэрберри. Она с нетерпением, ждала того часа, когда можно будет препоручить все дела по недвижимости на неопределенное время надежному мистеру Лэтему. Когда это будет сделано, она станет свободна от последней обязанности, связывающей ее с Кэрберри.
Переезд в Лондон прошел гладко, без происшествий. Прислуга, которая сопровождала леди Мейз из Кэрберри в городской дом, быстро привыкла к новому окружению. По прошествии едва ли часа было налажено ведение домашнего хозяйства.
Люсинда еще за несколько месяцев написала мисс Блайт о том, когда им предстоит встретиться в Лондоне, и переслала ей деньги на дорогу. Через две недели по приезде Люсинды к ней присоединилась ее компаньонка, мисс Блайт.
Прислуга, осмотрев и прислушавшись к мисс Блайт, заключила, что она – женщина отменных моральных качеств.
Леди эта разговаривала мягко и сдержанно, однако в ее голосе слышалась сталь, что вызывало уважение к себе. Внешность мисс Блайт довершала это общее впечатление. Она была худощавого сложения, всегда достойно одета. Ее темные волосы, посеребренные сединой, были стянуты назад в тугой узел. Очки подчеркивали проницательный взгляд. Нос у нее был гордым и вполне выдающимся. Слуги знали, что в прошлом мисс Блайт была гувернанткой, и вынесли вердикт, что ни одна из опекаемых ею девушек не посмела бы противостоять столь яркой индивидуальности патронессы.
Однако под суровой внешностью мисс Блайт скрывалась женщина с большим воображением и не чуждая романтики. Вероятно, она была лишена женственной красоты к ее же благу, поскольку в таком случае ей не удалось бы так удачно играть роль гувернантки «пар экселянс», на которой она построила свою карьеру. Для молодой женщины из респектабельной семьи, у которой не было ни средств, ни предложений, карьера гувернантки была единственным удачным выбором.
Порой мисс Блайт задумывалась, насколько иной оборот могла бы принять ее жизнь в иных обстоятельствах, но в целом она не сожалела о своем выборе. Тем более не пожалела она ни о чем с тех пор, как согласилась стать компаньонкой своей любимицы Люсинды.
Мисс Тибби Блайт оценивающе оглядела хорошо обставленную гостиную, которая явно понравилась ей. Она костлявым пальцем прикоснулась к статуэтке, стоявшей на полированной каминной полке.
Мисс Блайт удовлетворенно вздохнула. Куда бы она ни посмотрела, в какой комнате ни оказалась бы – везде было очень красиво. Великолепные произведения искусства и скульптуры, бесценные вазы и зеркала в позолоте, роскошные восточные ковры и красивая резная мебель создавали в доме Мейза атмосферу утонченного декаданса. Мисс Блайт все еще не могла поверить своей удаче: бывшая и любимая ученица пригласила ее в компаньонки для жизни в столь сибаритской и великолепной обстановке.
– Тибби? О, ты здесь! – Люсинда вошла в гостиную, натягивая лайковые перчатки. Она осмотрелась вокруг, а затем перевела улыбающийся взгляд на свою гувернантку. – Ну что, Тибби? Твои ожидания не обмануты?
Мисс Блайт хлопнула в ладоши в знак того, что она не находит слов.
– Все, что я здесь вижу, превосходит мои убогие ожидания, дорогая! Комфортная комната для меня. Превосходный дом. Сам Лондон. Когда я получила твое письмо с просьбой стать твоей компаньонкой, я ни на минуту не могла подумать, что буду вести такую фантастическую жизнь.
– И на самом деле фантастическая жизнь, – сказала Люсинда, разглаживая перчатки. Она взглянула на мисс Блайт и рассмеялась. – Я рада, что ты не разочарована. Я и сама не ожидала увидеть этой обстановки, учитывая то, что дом был целый год закрыт и необитаем. Но мой кузен по мужу, лорд Уилфред Мейз, был очень любезен, позволив мне распоряжаться домом по своему усмотрению, и, кажется, попечители хорошо заботились об обстановке.
– Не знаю, как ты вынесла разлуку с этим великолепием, – улыбнулась мисс Блайт, с сочувствием взглянув на Люсинду.
Люсинда оценивала этот дом и произошедшую разлуку с ним более субъективно. Новичок видел здесь лишь роскошь, великолепие, богатство. Люсинде лучше, чем большинству, было известно, что красота не всегда бывает отражением благополучия и комфорта. Окруженная предметами роскоши, Люсинда познала нищету горьких разочарований и одиночества. Именно в этой гостиной бесстрастный дворецкий сообщил ей приказ мужа оставить Лондон в течение часа. Она уезжала безвозвратно. Лорд Мейз не потрудился сделать свое распоряжение тайным – просто прислал ей его с прислугой.
