Губы мисс Блайт что-то прошептали, но не издали ни звука. Люсинда с тревогой взглянула на свою компаньонку. Она поняла, что напугала ее.
– Тебе не понять этого, Тибби? Ты считаешь меня бесчувственным чудовищем?
– Нет, дорогая моя. Я вовсе не считаю тебя бесчувственной, – медленно проговорила мисс Блайт. Ее доброе сердце, без сомнения, болело за судьбу подруги. – Думаю, что могу полностью понять твои чувства. Наверное, ты была глубоко оскорблена мужем, в особенности когда он полностью исключил тебя из своей жизни. Не удивительно после этого, что ты не питаешь к его памяти добрых воспоминаний.
– Благодарю тебя, Тибби. – Люсинда пожала ее руку. – Я надеялась, что ты сможешь понять меня. Это так меня утешает.
Экипаж остановился перед модным магазином. Дверцу экипажа открыли, спустили лесенку, и леди вышли.
Какие бы тайные мысли ни крутились в голове мисс Блайт, она не могла не сожалеть о своей бывшей воспитаннице. Ее глубоко взволновало, как сильно изменилась невинная и исполненная чувства долга Люсинда Стэссарт. Она никогда не могла бы этого предположить.
Это следовало глубоко обдумать, потому что теперь мисс Блайт предвидела, что ее обязанности станут сложнее, чем она ожидала. Следуя за Люсиндой, она гадала, какие еще неожиданные грани характера откроются в ее воспитаннице.
Войдя в магазин моды, мисс Блайт обнаружила, что ее персоне придается гораздо более важное значение, чем она полагала. Она была приятно удивлена, когда оказалось, что Люсинда задумала обновить весь ее, мисс Блайт, гардероб.
– Леди Мейз! Я протестую: непозволительно тратить такую сумму на меня, – воскликнула мисс Блайт.
– Ерунда: будь благоразумна и прими это как случайную удачу, – смеясь, сказала Люсинда. Она пробежала глазами яркие шелка и указала на отрез ткани ожидавшей модистке. – Какова цена этого темно-зеленого?
Мисс Блайт подождала, пока модистка отошла за рулоном шелка, но понизила голос, чтобы более убедительно выразить упрек:
– Люсинда, невозможно, чтобы ты заказывала все эти платья и костюмы для меня. Что я буду делать даже с половиной из них? Я – гувернантка. Я никогда не носила такие наряды. Я буду чувствовать себя неловко, если буду одета лучше, чем моя хозяйка!
– Ты более не гувернантка, Тибби. Ты – моя компаньонка и должна быть подобающим образом одета, сопровождая меня на балы и вечера, – сказала Люсинда. Она ощупала материал, который держала перед ней продавщица, и кивнула. – Да, мы возьмем и это.
– Но умоляю тебя! – Мисс Блайт чувствовала себя совершенно беспомощно перед таким выбором. Люсинда любовно сжала руку компаньонки.
– Не возражай, Тибби. Все, что касается тебя, не имеет отношения к деньгам. Что касается того, что прилично и что нет – я вижу это в твоем взгляде! – ты выскажешь позже.
– Конечно, выскажу, – парировала мисс Блайт. – Само собой, было бы крайне неприлично для меня принять хотя бы часть того, что ты наметила.
– Именно ты учила меня когда-то благодарно принимать подарки, чтобы не обидеть дарившего. – Люсинда улыбнулась, видя беспокойство во взгляде компаньонки, и попросила: – Пожалуйста, Тибби. Мне не на кого тратить свое состояние. Умоляю, не отказывай мне в этом удовольствии.
– О, моя дорогая, – мисс Блайт покачала головой. Она провела обтянутым перчаткой пальцем по особо пленившему ее бархату, осмелясь вообразить тот великолепный наряд, который будет сшит из него. Она не решилась более ничего говорить и вконец растерялась.
Люсинда поняла, что одержала победу. Она улыбнулась, и ее яркие голубые глаза заискрились.
– Мы будем так чудесно развлекаться, Тибби, обещаю тебе! В своих нарядах ты станешь совершенной гранд-дамой.
– Я надеюсь, что ты также намереваешься заказать себе что-то, – улыбнулась мисс Блайт.
– О! – У Люсинды на лице отразилось удивление. – Я так наслаждалась заказом нарядов для тебя, что у меня из памяти выскочило заказать что-нибудь себе!
– Значит, исправь ошибку немедленно и разочаруй владелицу магазина, которая размечталась, что на нее сейчас свалится куча денег! – резко сказала мисс Блайт.
Люсинда рассмеялась и подозвала хозяйку магазина. Та пообещала доставлять по меньшей мере по два платья для каждой леди в неделю.
Люсинда была очень довольна. Они вышли из магазина.
– Это начало, Тибби, – сказала Люсинда. – Теперь нужно сделать визиты к обувщику, к перчаточнику, к…
– Позволь, позволь: я надеюсь, для меня ты ничего не собираешься у них заказывать? – спросила мисс Блайт.
– Тибби, не можешь же ты надеть прошлогодние перчатки к тому элегантному вечернему платью, которое мы заказали для тебя. Нельзя появиться на балу в башмаках. Потом, нужно заказать бонетки, и шали, и…
– Остановись, умоляю! – воскликнула мисс Блайт. – Я уже исчерпала свое терпение. Люсинда, мне понадобится успокоительное, если ты станешь продолжать в том же духе!
Люсинда пожала ей руку и успокаивающе сказала:
– Перестань, успокойся, Тибби. Обещаю, что ничего не стану тебе навязывать, если тебе что-то не понравится. Но ты должна согласиться, что эти покупки обязательны, если ты собираешься стать мне настоящей компаньонкой.
– Да, вероятно, это так, – вздохнула мисс Блайт.
– В таком случае поспешим, поскольку время идет быстро, а я собираюсь сделать сегодня основные покупки!
Таким образом, мисс Блайт сдалась и позволила слегка изменить свое мнение о допустимых расходах на покупки, масштаб которых был таков, о каком она никогда не слыхивала.
Приезд в Лондон леди Люсинды Мейз не прошел незамеченным. В тех кругах, где знали ее со времени выхода в свет, любопытство было очень велико. Поскольку она была выпущена в свет сразу же из классной комнаты и вышла замуж еще до окончания ее первого сезона, не было ни единой дамы, которая могла бы назваться ее близкой подругой, не было мужчин, которые бы ее хорошо знали, но это лишь разжигало любопытство и слухи.
Мисс Люсинда Стэссарт была промелькнувшей яркой звездой на небосклоне высшего света. Она была очень хороша собой, скромна и завидного происхождения. Правда, за ней не давали наследства, и всем хорошо были известны финансовые затруднения семьи; при этом за ней рьяно ухаживали поклонники, и ею восхищались все без исключения.
Те джентльмены, которые были слишком стары или слишком несостоятельны, чтобы жениться на ней, отдавали должное ее красоте, молчаливо признавая, что это – общее помешательство. Горстка джентльменов, подходящих женихов или просто достаточно богатых, чтобы игнорировать скудное приданое мисс Стэссарт, боролись друг с другом за право взять этот приз.
