– Ее еще вчера следовало сжечь как ведьму, – без малейшего сострадания заметил брат Пьетро. – Для нее каждый лишний час жизни – подарок.
Лука решил прекратить этот разговор и, развернув коня, поехал рядом с Изольдой.
– Как случилось, что Ишрак ранили? – спросил он.
– Один из этих мерзавцев ударил ее дубинкой, когда она пыталась меня защитить. Она очень умелый боец, но их было четверо. Они напали на нас на дороге, надеясь ограбить, – видели, что мы всего лишь женщины, да еще без охраны. Потом они захотели получить за нас выкуп… – Изольда тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от неприятных воспоминаний. – Или продать на галеры, – прибавила она.
– А они вас не… – Лука пытался найти нужные слова. – Они вас не мучили?
– Ты хочешь спросить, не изнасиловали ли они нас? – деловито спросила Изольда. – Нет, им же хотелось попытаться получить за нас выкуп. А потом они напились. Нам, конечно, просто повезло. – Она, словно сердясь на себя, поджала губы и покачала головой. – Я поступила весьма глупо, выехав без охраны. Это из-за меня Ишрак подверглась смертельной опасности. Мы придется непременно подыскать себе попутчиков – таких, с которыми безопасно будет продолжать путешествие, конечно.
– Вы вообще вряд ли сможете продолжать путешествие, – напрямик заявил Лука. – Вы же арестованы. Я вас арестовал по обвинению в колдовстве.
– Из-за несчастной сестры Августы?
Лука невольно моргнул – перед ним вновь возникло страшное видение: две молодые женщины, с ног до головы покрытые кровью, точно мясники…
– Да, – сказал он.
– Когда мы доберемся до города, пусть тамошний врач сперва осмотрит Ишрак, а потом ты постараешься меня выслушать, прежде чем предавать в руки властей, хорошо? Я все тебе объясню, я честно признаюсь во всем, что мы сделали, и даже в том, чего мы никогда не делали, и тогда ты сам рассудишь, стоит ли отсылать нас обратно и предавать в руки моего брата, который, разумеется, пошлет нас на костер. Ибо ты и сам понимаешь, что именно так все и будет. Если ты отправишь меня назад, к нему, то подпишешь мне смертный приговор. И не будет никакого суда, никаких свидетельских показаний, которые стоило бы записать, никаких судебных слушаний, которым стоило бы уделить внимание. Ты просто пошлешь меня навстречу моей гибели. Неужели после этого совесть твоя останется чиста?
В эту минуту к ним подъехал брат Пьетро и с мрачным видом, точно подводя итог, сообщил:
– Мой отчет уже отправлен, и ты в нем названа ведьмой. Нам ничего другого не остается – только предать тебя светскому суду. Больше мы ничем тебе помочь не можем.
– Неправда, я все еще могу ее выслушать, – раздраженно возразил ему Лука. – Да, я могу выслушать все, что она скажет, и непременно это сделаю.
Изольда посмотрела на него в упор и вдруг выпалила:
– Та женщина, которой ты так восхищаешься, лгунья и отступница! Сестра Урсула – любовница моего брата, жертва его обмана и соучастница его преступлений. Я могу в этом поклясться. Это он уговорил ее постепенно довести монахинь до безумия, а вину за это возложить на меня и все устроить так, чтобы ты, прибыв с расследованием в наш монастырь, положил конец моему правлению. Он попросту ее одурачил, а она, как мне представляется, одурачила тебя.
Лука почувствовал, как в его душе вспыхнул гнев, когда эта девица назвала его дураком, но, скрипнув зубами, сдержался и сказал:
– Да, я слушал ее рассказы, поскольку ты не снизошла до объяснения со мной. Да, она понравилась мне, в то время как ты не пожелала даже лицо свое мне показать. Она поклялась, что станет говорить только правду, а ты в это время – кто тебя знает, чем ты в это время занималась… Так или иначе, у меня не было никакой возможности сравнить ее показания с чьими-либо еще. Но даже и тогда я, едва выслушав до конца ее лживый рассказ, догадался, что по какой-то причине она пытается всю вину возложить на тебя, хотя ты не соизволила даже защитить себя в моих глазах. Ты, конечно, можешь называть меня дураком – хотя, по-моему, ты очень даже обрадовалась, когда я со своими товарищами спас тебя от бандитов, – только сестра Урсула меня не одурачила, нет… что бы ты ни говорила!
Изольда склонила голову, словно желая этим жестом слегка извиниться за свои необдуманные слова, и сказала:
– Я вовсе не считаю тебя дураком, следователь. Я действительно очень благодарна тебе за наше спасение. И буду рада возможности объяснить тебе, какую роль я сама играла во всей этой истории. Я очень надеюсь, что, выслушав меня, ты нас все-таки пощадишь.
* * *
Добравшись до небольшого городка, они остановились в тамошней гостинице и пригласили к молодой мавританке врача. Тот, осмотрев ее, сообщил, что с Ишрак, в общем, ничего страшного, хоть она и потеряла много крови, да и удар по голове был довольно силен. Но ни одна кость у нее не сломана, так что девушка должна вскоре поправиться. Лука щедро заплатил за то, чтобы Ишрак и Изольде предоставили самые лучшие постели и никого больше в их комнату не селили.
– Как же мне включить в отчет немалую сумму, которую мы уплатили за комнату для двух женщин, путешествующих с нами вместе? – возмутился брат Пьетро. – Да еще и объявленных преступницами?
– Ты можешь написать, что мне понадобились служанки, вот ты и обеспечил меня двумя здоровыми девицами, – предложил Лука, но клирик ответил ему таким кислым взглядом, что он тут же изменил свое распоряжение: – А ты об этом вообще ничего в отчете не пиши. В конце концов, это было просто дорожное происшествие, а не часть нашей миссии.
* * *
Изольда сама уложила Ишрак в просторную постель, словно та была ей ровней или даже сестрой, и сама покормила ее супом с ложки; она заботилась о мавританке, как о своем ребенке, и просидела с нею рядом все время, пока та спала.
– Ну что, тебе по-прежнему плохо? – спросила Изольда, когда ее подруга наконец открыла глаза.
– Да, все так же, – поморщилась Ишрак. – Но мне, по крайней мере, больше не кажется, что я вот-вот умру. Поездка верхом оказалась для меня сущим кошмаром; я уж думала, что эта жуткая боль никогда не прекратится и в итоге меня прикончит.
– Я очень старалась защитить тебя от тряски, но на дороге было полно ям, даже лошадь порой спотыкалась. И если уж меня порой здорово потряхивало, то ты наверняка ужасно страдала.
– Да уж, я действительно с трудом это вынесла.
– Господи, Ишрак, как же я подвела тебя! Ведь тебя могли убить, изуродовать или продать в рабство! А теперь мы с тобой опять в плену, нас, по всей вероятности, ждет новый суд. Нет, я должна тебя отпустить. Ты можешь уйти прямо сейчас, пока я буду разговаривать с ними. Пожалуйста, беги, спасайся! Уезжай на юг, к себе на родину, и молись там своему богу, чтобы мы с тобой когда-нибудь смогли снова встретиться!
