«Знаю, и все, – убежденно возражал другой голос. – Знаю, что Джейми Кавинтон не такой, как Донал». Эта убежденность возникла в душе Брайенны вчера вечером, когда, сидя в тихом уголке зала, она прочла в светло – карих глазах подошедшего к ней Джейми восхищение и обожание. Брайенна почувствовала, что он не только любуется ее красотой, но и видит ее душу. В глазах Донала всегда горело только желание, и ему нужно было тело, а не душа женщины. Может быть, он оттого был так груб. и эгоистичен, что у него самого души вовсе не было, и он прекрасно без нее обходился.
Брайенна стояла на берегу и бросала крошки лебедям – на этот раз подплыла пара черных. «Как они прекрасны! – со счастливой улыбкой подумала молодая женщина. – Какое чудесное умиротворяющее зрелище – лебеди, плавно скользящие по глади вод».
«Как она хороша! – думал Джейми Кавинтон, глядя на Брайенну, стоящую на берегу, словно сказочная Дева Озера. – Рука, бросающая крошки лебедям, изгибается грациозно, как лебединая шея, стройная фигурка в черном замерла над водой, окутанная печалью».
С каждым днем он все больше влюблялся в Брайенну, очарованный ее грацией, милой улыбкой, тихим нравом.
Но сколько препятствий между ними! Он – протестант, она – католичка. Хотя она небогата, но из знатной семьи, дочь и сестра графов. А у него нет титула, нет родни, он никогда не стремился занять высокий пост и, если он женится, его доходов хватит лишь на самое скромное существование. Подойдет ли это ей, привыкшей к другому образу жизни? И даже если он, Джейми, ей нравится, угасла ли в ее душе память о покойном супруге? Говорят, она его любила. Сможет ли он, Джейми, занять в ее сердце место Макбрайда? Джейми подумал, что он бы согласился, чтобы Брайенна уделила ему хоть маленькую частицу своего сердца, если она не сможет его полюбить так, как покойного мужа.
И, может быть, он сумел бы дать ей немного счастья, рассеять окутывающее ее облако печали.
– Леди Брайенна! – окликнул Джейми. Брайенна вздрогнула – она совсем не заметила, как он подошел. Бросив лебедям и случайно оказавшейся на пруду дикой утке оставшиеся у нее хлебные крошки, Брайенна повернулась к Джейми.
– Вот человек, о котором я много думаю последние дни, – подумала она и призналась себе, что Джейми не только вошел в ее жизнь, но и занял место в ее сердце. Может быть, это – любовь, которую предсказала ей миссис Бак? И как истолковывать его отношение к ней, – может быть, это просто его доброта заставляет его искать общества грустной одинокой женщины?
Брайенна смутилась и покраснела. Джейми протянул ей руку, чтобы ей легче было подняться с берега на тропинку. «Какая добрая, надежная рука!» – подумала Брайенна, вспомнив грубые жестокие руки Донала.
– Мы почти не разговаривали между собой за завтраком, – заметил Джейми.
– Да, – призналась Брайенна. – Бабушке хотелось поговорить о приеме.
– Как вы себя чувствуете?
– Ни плохо, ни хорошо – сносно.
Джейми клял себя за неумение вести беседу. Вот Кэм – тот умел обходиться с женщинами. Таким же, наверное, был и покойный муж Брайенны. В Лондоне Джейми не уделял внимания женщинам, хотя время от времени у него возникали случайные связи. Его прозвали при дворе «королевский пуританин»: он был сдержан, молчалив, любил читать и играть в шахматы. А теперь он встретил женщину, которой хочет признаться в любви. Как она к этому отнесется? Высмеет его или может подумать, что он стремится через жену обзавестись знатной родней?
Совсем недалеко послышался раскат грома.
– Надо скорее вернуться домой! – испуганно воскликнула Брайенна.
Джейми, не выпуская ее руки, повел ее к дому, но до большого дома они дойти не успели – хлынул дождь. Джейми быстро свернул на боковую тропинку, и они с Брайенной укрылись в летнем домике.
– Побудем здесь, пока дождь не утихнет – сказал Джейми, отбрасывая со лба влажные волосы.
Они сели на мраморную скамью. Брайенна промокла, и черное платье облепило ее худенькое тело. «Я выгляжу словно мокрая ворона, а он привык видеть при дворе нарядных красавиц с пышными формами», – подумала она. Ей стало холодно, она вздрогнула.
– Прошу вас, наденьте это, – сказал Джейми, снимая камзол и накидывая его на плечи Брайенны. Она благодарно кивнула, – толстая ткань отсырела только сверху, и ей сразу стало теплее.
Дождь барабанил по земле вокруг летнего домика, в воздухе сгустился аромат оплетавших его роз. Они сидели рядом на скамье, касаясь друг друга, и Брайен – не хотелось, чтобы дождь не переставал – рядом с этим человеком ей было хорошо, спокойно.
Джейми протянул руку и отодвинул с шеи Брайен – иы мокрые пряди волос; сжав одну прядь в кулаке, он поднес ее к губам.
– Что вы делаете? – обернувшись к Джейми, в замешательстве воскликнула Брайенна.
Поглядев прямо в ее удивленные золотисто – карие глаза, он выпустил из руки мокрую прядь, нагнулся к ее губам и поцеловал. Брайенна не отстранилась, прикосновение губ Джейми было так ласково. Когда он наклонился к ней, она замерла от ужаса, ожидая жадного, стремительного поцелуя, – так целовал ее Донал, искусывая ей в кровь губы, – а обычно и не целовал, а просто насиловал.
. Но поцелуй Джейми был нежен, он обнял ее, и она тихо вздохнула, чувствуя себя надежно и уютно. Джейми, не веря самому себе, что держит в объятиях любимую женщину, крепче сжал талию Брайенны и теснее прижался губами к ее губам.
Вдруг она словно опомнилась, почувствовав, что слабеет и покоряется объятиям Джейми, резко оттолкнула его, и с криком: «Прости меня. Божья Матерь!» – выбежала из беседки, уронив на землю камзол Джейми.
Он смотрел ей вслед, обескураженный и расстроенный.
Кэм услышал, как дождь застучал по крыше коттеджа. Он открыл дверь и начал высматривать Маризу. Дождь смочил его рубашку, и он вернулся в дом. Может быть, она не приедет из-за непогоды? А может быть, не захочет внять его призыву?
Стоя перед очагом, он осмотрел комнату. Кендолл выскреб добела полы, обмахнул паутину со стен и с потолка. Когда Кэм наткнулся на этот коттедж, все было в запустении. Надо наградить слугу за работу.
У стены стояла большая кровать, застеленная чистыми простынями, с двумя подушками в изголовье.
Подушки и мягкий матрац были набиты птичьим пером. На одной из подушек лежал сложенный кусок ткани. Кэм развернул его и понюхал. Это был клетчатый шерстяной плед, цветов рода Бьюкенен. Шотландская ткань пахла вереском, запахом родины. Хотя Кэм давно жил в Англии, Шотландию он вспоминал как милый край своего детства и юности, подлинную родину.
Кэм примерил – плед словно по мерке покрывал кровать. Такое покрывало как раз подходит для свадебной ночи Бьюкенена. Шотландская ткань напоминала Кэму о его предках. Глубокие корни, связывающие его с родиной, не должны ослабнуть, и его дети, хотя и родятся в Англии, будут помнить, что они – Бьюкенены.
