— Но я навредила своей семье. Подвергла ее опасности. Чуть не стала: виновницей гибели моего родного брата.
— Он просто заморочил тебе голову. Даже если бы он убил Гарретта, в этом не было бы твоей вины.
— Ты правда в это веришь?
— Да. Он тебя обидел. — Джек склонил голову, прижался лбом к ее лбу и закрыл глаза. — Невыносимо думать, что кто-то мог тебя обидеть.
На другое утро Бекки и Джек рано проснулись и, проведя в постели еще около часу за разговорами и любовными играми, наконец поднялись и оделись. Они собирались прогуляться до Ричмонда, потом нанять коляску и поехать к вечеру в Лондон.
После быстрого завтрака, состоявшего из хлеба со сметаной, Джек написал письмо хозяйке, поблагодарив за гостеприимство и сообщив, что больше ее услуги не потребуются. Бекки тем временем расчесала волосы и соорудила самую простую прическу, потому что с более сложной сама бы не справилась.
Он смотрел с улыбкой, как она пытается застегнуть перламутровые пуговки на своих перчатках.
— Дай-ка я угадаю, — сказал он. — Ты еще ни разу не застёгивала перчатки сама.
— Эти не застегивала, — призналась она. — С ними труднее, чем с остальными.
Джек протянул руку:
— Иди. Я помогу.
Ему пришлось снять свои перчатки, чтобы помочь ей управиться с пуговицами. Пока он пыхтел и ворчал, что придется провозиться до полудня, Бекки давилась беззвучным смехом.
— Обычно это не занимает столько времени, — тихо заметила она. — Но, увы, у меня для этого только одна рука, а твои пальцы слишком большие. Придется найти служанку.
— Или избавиться от этих проклятых перчаток.
Бекки готова была расхохотаться, но не успела, потому что он поднес затянутую в перчатку ручку к своим губам и приложился к гладкой лайковой коже.
— Вот.
Бекки отняла у него руку и крепко обняла за шею, прижимаясь губами к его губам.
— Я не смогу делать это при людях. — И, снова поцеловав Джека, добавила: — Поэтому хочу в последний раз поцеловать и обнять тебя…
— Не говори глупостей. — Знакомая хитрая улыбка появилась на его устах. — Уже сегодня вечером в доме твоего брата…
— В доме моего брата?! — ахнула Бекки, удивленно округляя глаза.
— И еще много, много раз, каждую ночь в будущем.
Губы их снова встретились в огненном поцелуе, от которого у Бекки перехватило дыхание. Наконец Джек оторвался от нее, оглядел всю с ног до головы и снова прильнул губами к ее рукам.
— Черт возьми, — проворчал он. — Хотел бы я снять с тебя всю эту одежду и овладеть тобой прямо здесь, на этом полу, но ведь и вправду наступит полдень, а мы так и не выйдем из дома. Одни только проклятые перчатки отнимают целых четверть часа.
Улыбаясь, она просунула ладонь между их телами и провела по возбужденному месту Джека, после чего неожиданно упала на колени и поцеловала сквозь брюки.
— Бекки, что ты делаешь?..
Она уже расстегивала его пояс. Быстро управившись, спустила брюки вместе с панталонами с его узких бедер и взглянула на Джека из-под ресниц:
— У нас есть еще время.
Проклятые перчатки больше не беспокоили Джека. Их нежная кожа теперь даже нравилась ему. Сделанные из тончайшей лайки, они оказались не просто ее любимыми перчатками, но и самыми удобными.
Бекки обхватила отвердевший член пальцами и начала ритмичные движения, гладя мягкой поверхностью вверх и вниз. Через несколько мгновений тяжелые ладони опустились ей на плечи.
— Бекки…
— А? — Она уже коснулась губами его вершины, и Джек ахнул, качнувшись бедрами вперед.
Бекки слегка отпрянула, прикусила губу. Хочет ли он?.. Может ли она?..
Гладя пальцами, она снова поцеловала его и приоткрыла губы ему навстречу.
Джек глухо и продолжительно зарычал, обхватив ладонью ее затылок, призывая взять его глубже.
Она послушалась: взяла так глубоко, как только могла, — твердый орган скользил меж губ шелковистой поверхностью. Вкус у него был соленый, мускатный, мужской. Бекки подержала его так, пока Джек не отодвинулся немного, освободив ее рот.
Но как только она попятилась, затылок наткнулся на крепкую ладонь Джека, и она послушно подалась снова вперед. Лайковая перчатка, скользнув по нежной коже члена, снова указала путь к ее губам.
Джек снова немного отпрянул — эти движения поразительно напоминали происходившее меж ними при соитии. Этого он и хочет? Проверяя свое предположение, Бекки повторила все сначала — подалась назад, почти совсем освободив его, а когда пальцы Джека снова окрепли на шее, — вперед, забирая его на всю доступную глубину.
Джек издал неясный звук. Под нежной кожей перчатки и чуткими губами Бекки его член наливался и напрягался все сильнее.
— Да.
Бекки повторила еще раз, теперь уже без всякой помощи с его стороны: отодвинулась назад и, не дожидаясь легкого толчка его ладони в затылок, снова подалась вперед, скользя кончиком языка вокруг головки.
— Да, Бекки, — прохрипел Джек, — да.
Она повторяла снова и снова, ритмично работая губами, экспериментируя с силой и глубиной ласки, и вскоре поняла, что чем глубже она его поглощает, тем сильнее он волнуется. А когда, отодвигаясь, она гладила языком головку, пальцы Джека хватали ее за волосы, и он стонал.
Его гладкость, форма, вкус — она уже изучила их, и когда он шел вглубь, двигалась навстречу.
Вдруг он сжал пальцы, запутавшиеся у нее в волосах, а бедро, за которое она его обнимала, окаменело.
— Я сейчас… — Но он не смог договорить.
Все было кончено, Джек замер, не отпуская Бекки. Она не могла продолжать — вообще не могла двигаться. Горячий орган пульсировал под ее пальцами, между губами, на языке. В глубине ее рта разливалось теплое семя.
Бекки закрыла глаза и сглотнула. Потом еще раз.
Наконец он замер. Отпустив ее волосы, Джек освободился. Она все так же стояла перед ним, потрясенная, и он упал перед ней на колени и обнял, целуя в волосы и дрожа.
— Господи, Бекки. Ты не обязана была делать это. Я не собирался тебя заставлять…
— Но… мне так хотелось. Тебе понравилось?
— Ты сказала слово «понравилось»? — Джек отпрянул и слегка встряхнул ее за плечи. — Да я чуть с ума не сошел. Ни одна женщина… да ладно… — Он умолк, покачал головой: — Не важно.
Она взяла его лицо в ладони и повернула к себе. Она была явно смущена.
— Что? О чем ты говоришь?
— Еще ни одна женщина не делала этого для меня, — он шумно втянул воздух, — без… компенсации.
Бекки сдвинула брови:
— Почему?
— Ну, женщины обычно… в общем, кажется, они не очень любят именно это.
Бекки облизнула губы — все еще соленые и пахнущие им.
