Бретоны не стали возиться с замком на входных дверях. Как у большинства деревянных зданий во влажном климате, основание склада было наполовину изъедено гнилью и термитами. Понадобилось всего несколько минут, чтобы с помощью рычага отодрать доски от стены с затемненной стороны склада, рядом с тем местом, где лежали связанные солдаты. Когда отверстие казалось достаточно широким, Сирен взяла фонарь, который они сняли с крюка над дверью, и проскользнула внутрь, а Гастон и Пьер расширяли дыру, чтобы можно было вытащить вещи. Жан уже побежал за пирогами, оставленными у дамбы, чтобы подвести их поближе.
Внутри склада пахло кожей, шерстью, ржавеющим железом, зерном, приправами и сушеными фруктами, соленым мясом и кофе, все это смешивалось с мышиным духом и запахом прокисшего вина. Длинное помещение разделялось приподнятым помостом, другие помосты — устроенные для того, чтобы приподнять товары над сырым земляным полом, — были сделаны у стены, образуя двойной коридор. Широкие помосты вовсе не ломились от изобилия. Похоже, сетования губернатора на нехватку товаров для торговли с индейцами были обоснованы.
Там было несколько бочек муки грубого помола, кипы одеял, бочонки с бренди и вином и груды длинных коробок, где, возможно, находилось оружие и обмундирование, но точно так же в них могли лежать и трости, предписанные модой. В ящиках хранилась металлическая посуда, ножи и топоры. Тюки простых тканей кричащих расцветок были подвешены к потолку. Тут и там валялись кучи разнообразных бочонков, тюков, сундуков и узлов всевозможных размеров с неведомым содержимым. Все это не демонстрировало особенной мощи Франции.
Найти имущество, отобранное у Бретонов, оказалось достаточно легко. Все оно было собрано в одном месте на центральном помосте и аккуратно снабжено ярлыком с порядковым номером. Сирен почти любовно похлопала по крышке бочонка, потом повернулась и радостно помахала Бретонам.
Они работали вчетвером, и груда вещей быстро убывала по мере того, как их переносили к пирогам. Несмотря на все их шутки насчет того, чтобы взять несколько лишних бочонков с индиго или связок с одеялами, они добросовестно оставляли все, что им не принадлежало. Тем не менее, куча вещей в пирогах росла, поскольку коробки, узлы и тюки сваливали туда, не заботясь о тщательной укладке.
Первым признаком опасности послужил свист Жана снаружи. Гастон как раз поднимал коробку с английскими стальными ножами. Он посмотрел на Сирен, складывавшую свои кастрюли, которые по какой-то причине были помещены отдельно. Она выпрямилась. Ее глаза встретились с расширенными от тревоги глазами юноши. Она перевели взгляд с Гастона на Пьера — он направлялся к пролому в стене, держа в обеих руках по мешочку с бусами. Лицо старшего Бретона помрачнело, он застыл, прислушиваясь.
Почти немедленно откуда-то с улицы послышался звук отдаваемой команды. Пьер выронил мешки, бросился к пролому и тут же снова вернулся.
— Патруль! Тушите фонарь. Жан побежал к пирогам. Я побегу в другую сторону и отвлеку погоню. — Он сурово и прямо посмотрел на Сирен и Гастона. — А вы двое выбирайтесь отсюда, когда сможете. И запомните: поодиночке.
Через секунду он исчез. Сирен кинулась к фонарю, стоявшему на помосте. Гастон сунул коробку с ножами под мышку, но не двинулся с места — ждал ее.
— Беги, — крикнула она, хватая фонарь, — я иду!
Младший Бретон поколебался, потом повернул к отверстию в стене. Он шагнул раз, потом другой, но все время оглядывался на Сирен. Он обогнул конец центрального помоста.
Было слишком поздно. Послышался скрежет, и прямо перед Гастоном распахнулась задняя дверь. Четверо солдат с мушкетами наготове ворвались внутрь и остановились. Раздалась команда, и они опустились на одно колено, вскинув мушкеты.
Сирен воспользовалась единственным имевшимся у нее оружием — фонарем. Она изо всех сил швырнула его в переднего солдата. Тот, защищаясь, выставил приклад. Жестянка погнулась от удара, из нее выплеснулась струя горячего масла, а фонарь отлетел в сторону и шлепнулся посреди кипы увязанных одеял. Вспыхнуло жаркое желтое пламя и яростно охватило их. Воздух наполнился запахом раскаленного масла и едким смрадом горящей шерсти. Солдаты закричали от страха, побросали ружья и начали стаскивать с себя мундиры, чтобы сбить пламя.
Огонь был самым страшным врагом.
Он причинял больше разрушений, чем бури, налетавшие с залива, сметая дома и магазины. Угроза пожара отвлекла бы солдат на драгоценные секунды.
Гастон уже выкинул свои ножи и был таков. Сирен не могла последовать за ним из-за жаркого пламени. Вместо этого она повернулась и побежала назад, чтобы обогнуть дальний конец и пробраться к пролому по второму проходу. Похожая на тени, которые отбрасывали пляшущие языки пламени, она метнулась между тюками и бочками, держась поближе к стене, в то время как через главный вход на склад прибывало все больше людей — солдат и гражданских.
На нее не обращали внимания или просто позабыли о ней из-за более срочной необходимости. Она почувствовала ток свежего воздуха из отверстия, оно зияло перед ней — темный проем в стене склада. Через секунду она быстро юркнула туда.
— Постой-ка, моя прелесть!
Офицер вырос перед Сирен, растопырив руки, словно загонял в курятник всполошившуюся птицу. Это был ветеран — на его лице остались следы боев и множества схваток в казармах. Он ухмылялся нахально и самоуверенно, обнажая почерневшие пеньки зубов.
Сирен отступила в сторону и, увернувшись от него, бросилась бежать. Он выбросил длинную руку и успел ухватить ее за край юбки. Потеряв равновесие, она упала. Офицер накинулся на нее, придавив к земле. Эфес его шпаги уперся ей в бедро, когда он навалился на нее и схватил за руки выше локтей, стараясь перевернуть на спину. Она вырывалась и наносила ему удары. От борьбы ее чепец съехал, и волосы высыпались, развеваясь на сильном ветру, словно шелковый стяг. Ветеран намотал прекрасную теплую волну себе на руку, дернул ее на себя, приподнялся на одно колено и потащил Сирен вверх. Она вцепилась ему в руку, чтобы ослабить страшный нажим.
— Ну вот, — сказал он и тряхнул ее так, что у нее перед глазами от боли поплыли красно-черные пятна и чуть не сломалась шея. — Дай-ка посмотреть, что это у нас тут такое.
— Смирно!
Команда прозвучала холодно, четко и властно.
Офицер оцепенел, повернулся и принял некое подобие почтительной позы, хотя продолжал удерживать Сирен за руку.
— Сэр?
— Немедленно отпустите эту женщину, лейтенант.
Дрожь пронзила Сирен при звуке этого слишком знакомого голоса. И все же она почувствовала отчаянную неизбежность в том, что слышит его здесь, в эту минуту. Офицер разжал руку. Она могла повернуться, испытывая медленную муку, и взглянуть на подходившего к ним Рене Лемонье.
