– От своего имени, возможно. Но с вами были мои сыновья. Вы думаете, я могу позволить забивать их головы мыслями, мешающими им стать настоящими мужчинами?
Я представила, как он заставляет Фрица наблюдать подобные сцены, пытаясь сделать из него «настоящего мужчину». Неудивительно, что бедный матьчик нервничает, ходит во сне. Я была готова бороться за Фрица больше, чем за себя.
– Фриц – очень чувствительный мальчик, – сказала я серьезно.
– Отчего? Потому что его воспитывали женщины?
– Оттого, что у него легковозбудимый характер.
– Дорогая мисс Трант! Мне некогда возиться с легковозбудимыми натурами. Я хочу сделать из мальчишки мужчину.
– Разве по-мужски находить удовольствие в убийстве прекрасных животных?
– Ну и мысли у вас. Я думаю, вы наверняка преуспевали в академии для избранных молодых леди!
– Возможно. И вы сообщаете мне, что я уволена. В таком случае мне надо собрать свои вещи, чтобы долго здесь не задерживаться.
Он встал, подошел ко мне и уселся на столик, совсем; рядом со мной.
– Вы очень торопитесь, мисс Трант. Не думаю, что из запальчивых людей получаются хорошие педагоги.
– Прекрасно, я ухожу!
– Но лично у меня нет возражений против таких качеств.
– Рада, что не во всем раздражаю вас.
– Раздражаете меня не вы, мисс Трант, а ваш вчерашний поступок.
Его близость, исходившая от него мужественность пугали меня. Он был очень похож на Максимилиана. В ту ночь в охотничьем домике Фредерик не остался бы по сторону закрытой двери. Вот это я чувствовала ИНСТИНКТИВНО.
– Мне кажется, я обидела вас, – сказала я поспешно. – Закончим на этом нашу беседу, я пойду.
– У вас в обычае уходить без предупреждения. Moй обычай – разрешать своим служащим приходить или уходить.
– Я предполагаю, что я больше не работаю на вас и на меня это не распространяется.
Я отвернулась. Он был рядом, и я ощущала теплое дыхание на своей шее.
Крепко взяв меня за руку, он сказал:
– Вы остаетесь. – Улыбнувшись и полуприкрыв глаза, он скользнул по мне взглядом. – Я решил дать вам еще одну возможность, – продолжил он.
Я смело взглянула ему в лицо.
– Предупреждаю вас, в аналогичных обстоятельствах я поступлю точно так же.
– Посмотрим.
Я сняла его руку со своей и поспешно опустила ее. Его удивлению не было предела.
– Когда вам заблагорассудится, пожалуйста, вы можете уволить меня.
С этими словами я вышла из Рыцарского зала, пересекла крепостной двор и вошла в крепость. Меня всю трясло, но настроение было приподнятое, словно я одержала победу. В какой-то степени так оно и было, по крайней мере, меня оставили работать в Клоксбурге.
Я сидела у окна, и ветерок обдувал мои горящие щеки. Встреча потрясла меня; вызывающий взгляд графа не оставил у меня сомнений, кого он выбрал в качестве очередной жертвы. Я была достаточно опытна, чтобы распознать его намерения. К моему страху примешивалось удивление – я уже перестал а думать о себе как о привлекательной женщине. Другое дело в юности, тогда помимо внешности и копны темных волос ко мне привлекали внимание, живость характера и жизнерадостность. Однако после замужества, мнимого или реального, и рождения ребенка (в этом-то я была уверена), и его утраты я изменилась. И мисс Гревилль, и тетя Матильда часто говорили, что я сильно изменилась после возвращения из-за границы. Мою веселость поглотила туча сомнений. Я любила и потеряла мужа и ребенка, и мало кто остается прежним после таких переживаний.
Энтони, правда, просил моей руки. Я вдруг осознала, что почти забыла о нем. Он писал дважды, письма его были полны подробностей о делах прихода, его работе. Они должны были интересовать меня, но я обнаружила, что не могу с вниманием прочесть эти письма до конца.
Со времени прибытия в Клоксбург я ощущала Необычайное волнение, схожее с тем, какое испытала, проснувшись в постели в доме Ильзы и узнав, что мое замужество – сон, навеянный лечением доктора Карлсберга. Во мне таилось глубокое убеждение, что ключ к моей тайне я найду только здесь. На секунду увидев графа, я уверилась, что нашла разгадку. Но это оказалось заблуждением, и теперь сам граф становился препятствием на моем пути.
Я догадывалась, что произошло. Как женщина с опытом, я понимала, какой тип он представляет. Будучи всемогущим в своем мирке, он встречался с небольшим сопротивлением, и поначалу оно его привлекало, но ненадолго. Скоро оно начало ему надоедать. Вероятно, вскоре мне придется все-таки обратиться в Даменштифт.
Мои размышления прервали голоса внизу.
– Теперь, господин Фреди, тебе придется вести себя прилично. Твои забавы мне надоели.
Я узнала голос фрау Грабен, легкий смешок в голосе, представила самодовольную улыбку на ее лице.
– К чему тебе все это, старушка? Зачем ты привезла ее сюда?
Граф! Высокомерный всемогущий граф, позволяющий фрау Грабен так с собой обращаться. Ну, конечно, у старой няньки были особые привилегии.
– Пора дать твоим шельмецам образование.
– Они его получали. Зачем нам еще понадобилась эта ханжа-англичанка?
– Не такая уж она ханжа, господин Фреди. Уверяю тебя.
– А кто ты такая, чтобы уверять меня?
– Не забывай о приличиях, господин Фреди, я всегда учила тебя этому.
– Черт побери, женщина. Я уже не в детской.
– Ты всегда будешь в детской, когда речь идет обо мне, и то же относится к твоему высокопоставленному и могущественному кузену.
– Он всегда был твоим любимцем.
– Не болтай глупостей! У меня не было любимцев. Я любила вас обоих, не позволяла дерзить мне тогда и не позволю сейчас.
– Мне следовало давно выгнать тебя из Клоксбурга.
– Кто ж тогда будет ухаживать за твоими выродками?
– Ну, старая ведьма, найду десяток, если потребуется.
– Но ты доверяешь только своей старой нянюшке, а?
– Не дальше ворот Рандхаусбурга.
– Послушай меня, господин Фреди, кончай косить глаз на мисс Трант.
– Ты привезла ее сюда.
– Не для твоих забав.
– Мне решать, где и когда развлекаться.
– Не здесь, хозяин.
– Кто мне помешает, ты, что ли?
– Нет, не я. Мисс Трант, она может. Она – не про тебя.
– Кто тебе сказал, что она мне приглянулась?
– Тебя всегда тянуло к свежему личику. Вас обоих. Уж мне не знать тебя? Старой нянюшке по душе ваши развлечения, но не с мисс Трант, господин Фреди. Я ее не отдам. Поэтому займись той малышкой, дочерью хозяина постоялого двора, я уже прослышала об этой истории.
– Вольно тебе слушать разное.
Она рассмеялась.
– Не пытайся командовать мною, старая интриганка. Они вошли в Рандхаусбург, и их голоса стихли. Меня возмутила легкость, с которой они говорили обо мне. Мне уже стали понятны намерения графа; они ничем не отличались, от его действий по отношению к другим женщинам, но меня удивила фамильярность, с которой она обращалась с графом, и неожиданное открытие, что приглашение приехать в Германию для обучения детей графа английскому языку исходило только от фрау Грабен.
