Мишель позволил увести себя в дом. Княжна сама обработала его раны и закрепила повязку, смоченную заживляющей мазью. За все это время Элина не произнесла ни слова. Лишь когда все было закончено, она тихо произнесла:
— Спасибо, Мишо.
Он подумал: «Сейчас. Скажи немедленно!»
— Ты не ранена? — глупо спросил он.
— Конечно, нет, — она улыбнулась. — Только ты можешь об этом спросить.
Он хотел и боялся говорить с нею.
— Мишо, — она положила руки на его плечи. — Порой я забываю… нет, не то… Я люблю тебя. Ты самый дорогой для меня человек и лучший друг. Ты всегда рядом, когда нужна твоя помощь.
Он подумал, что вот сейчас следует поцеловать ее ладони.
— Я тоже люблю тебя, Эли, — вымолвил он наконец и посмотрел на нее с забившимся сердцем в груди.
— Но я тебя не заслуживаю, — она приподнялась на цыпочки и ласково поцеловала его в щеку.
Ему следовало что-то сделать, но он стоял, словно мраморная статуя. Его что-то сковало. Он чувствовал тепло ее лица. Только одно мгновение. Затем она отстранилась. Продолжая ему улыбаться, она пошла к лестнице:
— Спускайся вниз, когда переоденешься. Я хочу объявить всем собравшимся, что ты самый храбрый, самый лучший человек в мире, — она подняла лежавшее на полу манто и направилась к двери.
— Эли!
Она оглянулась.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Мишо, ты полный дурак. Это ведь ты ранен. Помни об этом и предстань перед всеми бледным и угрюмым. Это очень понравится нашим гостьям.
Все дружно нарекли Мишеля героем. Князь встревоженно сказал, что Бертье повезло, ведь хищник мог легко разорвать его горло.
Виола все видела из окна библиотеки — это странное кружение ягуара, тонкое расчетливое передвижение Бертье и падение огромной кошки в сверкающий пруд.
Как только ягуар был схвачен и водворен в клетку, княгиня разрыдалась и заявила, что следует обязательно избавиться от всех этих зверей. Она всегда знала, что когда-нибудь случится несчастье. Конечно, Пьетро всегда внимательно следил за своими подопечными, и животные были довольно послушными, но диких животных нельзя недооценивать. Сегодняшний инцидент был тому ярким доказательством.
Князь Альбер, ласково утешая жену, увел ее в спальню, чтобы успокоить. Уже через час они вернулись в гостиную, и княгиня даже немного посмеялась над рассказом Эмиля, который в лицах неутомимо описывал сегодняшнее происшествие. Особенно уморительно ему удалось изобразить удивление и испуг ягуара, когда этого сильного и кровожадного зверя вытаскивали из пруда.
Альбер объявил, что наймет еще несколько служителей для домашнего зверинца. Графиня де Молвиль очень сомневалась, стоит ли и дальше держать таких злобных животных в доме, но ее старшая дочь, имевшая виды на Эмиля, заглушила ее высказывание своим заявлением:
— Умоляю вас, мама. Во всем виновата я. Князь Эмиль приказал мне не двигаться, но я глупо побежала. Если бы я была разумнее, ничего не произошло бы.
Все принялись ее успокаивать, уверяя, что она преувеличивает свою вину, а Виола покинула гостиную, решив, что у нее еще много дел перед Рождеством.
Мсье Бертье встретил ее на лестнице. Полуденное солнце пробивалось через стеклянный потолок, сделанный в форме купола. Атлетически сложенный, с золотыми волосами, облаченный в безупречный черный костюм, он сам напоминал ягуара: такие же быстрые расчетливые движения, глаза, подобные прозрачным топазам. Разглядывая девушку, он прислонился к перилам широкой лестницы.
— Мадемуазель Фламель, — Мишель слегка наклонил голову.
Виола не хотела показать, что у нее закружилась голова. Она должна была держаться спокойно, хотя сердце ее отчаянно билось.
— Добрый день, мсье Бертье, — кивнула она с достоинством. — Могу сказать, что все восхищены вашей храбростью и быстротой. Я видела происходящее из окна. Надеюсь, вы не очень сильно пострадали?
Он махнул рукой, как бы отстраняя все это.
— Сегодня предстоит обмен подарками?
— Да. Все пакеты и коробочки уже сложены под елкой, — она внимательно заглянула в его лицо. — Если я правильно поняла, то могу заметить, что не одобряю то, что вы задумали.
— Почему?
— Сегодняшний вечер не подходит… — она не могла сказать, что не хочет видеть его боль. Княжна не поймет его, и это станет крушением его надежд. — Слишком рано, чтобы вручать этот подарок.
Его рот сжался в подобие иронической улыбки.
— Не думаю.
С легким поклоном он прошел мимо нее.
Вечер удался. В конце ужина был подан заветный вишневый ликер на подносе, украшенном ветками остролиста. Виола опасалась пробовать коварный напиток, но все остальные пришли от него в полный восторг.
Шутки, шарады, игра в жмурки, песни под фортепиано, веселье, смех сменяли друг друга. Только у Виолы была сдержанная улыбка. Да еще Бертье слегка угрюмо наблюдал за происходящим, хотя очаровательно улыбался в соответствующие моменты. Виолу поразило затаившееся в нем чувство вечного напряжения при внешнем спокойствии. Девушка с горечью подумала о том, что не может вспомнить его смех.
Она принялась украдкой наблюдать за ним, и неожиданно у нее создалось впечатление, что он умело направляет ход событий и одновременно пытается заслонить княжну от всех остальных гостей, которые, радостно смеясь, уже разворачивали дары Рождества.
Подарок Бертье оказался последним. Помедлив, Мишель церемонно поднес коробочку к Элине и, встав перед ней на колени, раскрыл свое подношение.
Виола на секунду закрыла глаза. До этого мгновения она очень надеялась, что он все же решит подарить княжне что-либо другое. Когда девушка открыла глаза, то увидела, что Элина с любопытством разглядывает колье. На ее лице замерло выражение восторга и удивления.
— Мишо, что это такое? — она откинула голову и опустила плечи.
Дамы де Молвиль перевели дыхание и что-то зашептали. Кто-то произнес:
— Какое великолепие!
Затем наступила мертвая тишина.
«Все еще хуже, чем я предполагала», — подумала Виола.
Все, конечно, догадались, что означает подарок Бертье. Виола заметила это по выражению лиц и глаз присутствующих.
— Милый Мишо, — княжна осторожно коснулась плеча Бертье. — Это слишком… дорогой подарок для Рождества. Мне было бы довольно, например, роскошного альбома для записей. Тебе следовало попросить совета у Виолы.
Бертье стоял молча, ничем не выразив огорчения. Элина быстро подошла к матери и обвила ожерелье вокруг ее шеи, заметив, что княгине оно идет больше, чем кому бы то ни было. Мишель на мгновение отвел от них взгляд, затем приблизился к Софии и помог застегнуть колье. Она взглянула на него и пожала ему руку.
