Девушка твердила себе, что герцогиня не разбирается в политике.
Ей нравятся графоманские стихи с ужасными рифмами.
Она не понимает мужа.
Герцог Вильерс принял решение. Хотя для человека его положения вполне допустимо жениться на Роберте, он мог сделать небольшую ошибку. По правде говоря, он будет точно так же счастлив не жениться на леди. И не иметь тестя, подобного маркизу. Его помолвка не произвела на Джемму никакого впечатления. Короче говоря, он сделал ошибку.
Жаль только, что пришел к этому заключению приблизительно через два часа после официального предложения руки и сердца. Но ведь опытный стратег всегда может изменить положение фигур на доске в свою пользу!
Если он не ошибается, старый друг Элайджа флиртует с новой фигурой: пешкой, пешкой, пешкой чистой воды – и все же… разве не общеизвестно, что пешки могут быть восхитительно полезны… по-своему, конечно.
Он пошлет королеву Элайджи на противоположный конец доски. А потом пожертвует собственной королевой… все это вполне допускается правилами игры.
– Не согласитесь ли вы сопровождать меня в библиотеку? – спросил он невесту.
Роберта грациозно поднялась из-за стола. Нужно признать, она была весьма красива и элегантна. Они направились в библиотеку.
– Я всего лишь хотел убедиться, что мы пребываем в полном согласии относительно некоторых аспектов нашего брака, – заговорил герцог, усаживая ее в парчовое кресло.
– Я вся внимание, – коротко ответила она.
Вильерс удивился. Другая женщина не преминула бы вложить в эту фразу немалую долю яда, но она искренне улыбалась!
– Все очень просто. Хотя имеет отношение к неприятным статьям закона, называемым гражданско-правовыми конфликтами.
– Гражданско-правовыми?!
– Нарушения контракта.
– Надеюсь, вы не намереваетесь разорвать нашу помолвку?
Вопрос прозвучал с безупречной учтивостью, но глаза девушки сузились. Возможно, этот брак обречен на неудачу? Но сейчас лучше не вдаваться в подробности.
– Я никогда не разорвал бы нашу помолвку, – заверил он. Подобный поступок будет чересчур поспешным и глупым и оставит его беззащитным перед атакой фигур, пока не введенных в игру. Таких, как адвокаты.
И все же будет не особенно сложно сделать так, чтобы девушка сама отказалась от свадьбы. Такова природа блестящей игры: переставлять фигуры и наблюдать, что из этого выйдет.
– Главное нарушение контракта, о котором я думаю, происходит после свадьбы… и имеет отношение к внебрачным отпрыскам.
– Побочным детям, – уточнила она.
– Предпочитаю… нет, требую, чтобы у вас не было незаконных детей.
– У меня вообще нет подобных мыслей.
Они немного помолчали.
– Надеюсь, мои слова не показались вам чересчур неромантичными? – осведомился Вильерс.
– Напротив, ваша светлость, они показывают решительно неромантичное отсутствие веры в мою порядочность.
– О нет. Я не хотел вас оскорбить. Но не думаете же вы, что наш союз будет вполне традиционным, как у парочки пекарей, влюбившихся над доской с тестом и поклявшихся никогда не расставаться?
– Не думаю, – покачала головой Роберта, вынуждая себя сидеть неподвижно, чтобы собраться с мыслями. Очевидно, ее будущий муж обожал тонкости риторики и законодательства. – Не окажете ли вы мне той же чести? – неожиданно спросила она, глядя ему в глаза. – Насколько я поняла, это у вас имеются внебрачные отпрыски от нескольких женщин. Может, вы намереваетесь и после свадьбы продолжать в том же духе?
– Если вы просите меня начать считаться с мнением общества, этого не будет. Я всегда плевал на то, что обо мне подумают люди.
Роберта глубоко вздохнула.
– Я прошу вас быть мне верным, – отчетливо произнесла она.
Вильерс не ответил.
Она залюбовалась его темными ресницами и резкими чертами лица.
– Верность всегда казалась мне неразумной, – пояснил он наконец. – Лично я согласился бы на то, чтобы вы были верны мне, пока не подарите парочку наследников. Согласитесь, совсем обидно отдавать сыну чужого мужчины земли моего деда. Но умная женщина всегда сможет предотвратить зачатие.
– А потом?
– Я дам вам ту же свободу, которой буду пользоваться сам. Готов поклясться своей честью, что никогда не полюблю женщину. И что все мои связи будут либо случайными, либо с целью получить удовольствие. Об истинной близости не может быть и речи.
Роберта едва понимала его речи.
– Вам, конечно, не понадобится иного предлога, чем каприз молодой женщины. Красавицы имеют право совершать глупости, – продолжал он.
Роберта подняла глаза.
– Разве вы один не способны удовлетворить все мои капризы?
– Очень в этом сомневаюсь, – бесстрастно заметил он. Какой контраст с откровенным обожанием отца! Она упивалась видом дьявольски косого разреза глаз, усталых морщинок, ощутимым отсутствием интереса к ней.
Сердце забилось сильнее.
– Все будет так, как вы хотите, – прошептала она и тут же вздрогнула, когда его голос ударил ее, словно кнутом:
– Я видел, как вы смотрите на графа Гриффина с хмельным восторгом, противоречащим вашим словам.
– Но это… – Спохватившись, она осеклась. – Это ничего не значит. Детские игры.
– Не сомневаюсь, – равнодушно бросил он. – Нужно быть не в своем уме, чтобы подумывать о связи с Гриффином.
– Я не подумываю ни о какой связи! Я никогда бы…
Он поднял унизанную кольцами руку, и слова умерли у нее на губах.
– Ради Бога, никаких сцен. Мне безразлична чистота вашего тела и вашей души. Но советовал бы вам впредь вести себя с королевской щедростью по отношению к тем, к кому испытываете желание. Всякие другие обстоятельства порождают обиду. А обиженные жены крайне утомительны для себя и окружающих.
Роберта из последних сил старалась не показать, как потрясена. Но его глаза смеялись.
– Шокированы, сельская мышка? Должно быть, унаследовали поэтическую душу от своего отца.
На этот раз укол попал в цель.
– Мой отец не имеет никакого отношения к нашей беседе! – сухо отчеканила она. У нее почти кружилась голова при мысли о том, как не понравился бы отцу подобный разговор. Как маркиз возненавидел бы Вильерса, узнав, каково его понятие о браке.
– И все же ваш отец весьма либерально относится ко всему, что связано с наслаждениями, особенно если учитывать его привязанность к достойной миссис Гроуп.
Имя любовницы отца было произнесено с очевидным удовольствием, и Роберта ощутила приступ острой неприязни. Как легко издеваться над людьми, подобными миссис Гроуп. И как трудно увидеть, что между ней и отцом существует искренняя привязанность.
