— Ты меня убиваешь, — пробормотал Лукас.
Он слегка придерживал ее за бедра, пока она опускалась на него, чтобы потом снова приподняться и начать все снова.
В ответ Сесили только резко вдохнула, принимая его в себя все больше. Наконец Лукас почувствовал, что вошел в нее полностью. Он едва сдержал стон. Никогда еще он не испытывал такого блаженства. Он приподнял ее бедра, упиваясь ощущением того, как нежная влажность обхватывает его. На несколько мгновений он замер неподвижно, давая ей возможность привыкнуть к новым ощущениям, но затем инстинкт взял, верх и они оба начали двигаться. Лукас — толчками вверх, Сесили — вниз, их тела заскользили вместе в танце, даже более древнем, чем артефакты в этой комнате.
— Ох! — Сесили вскрикнула и впилась пальцами в его плечи, пытаясь удержаться равновесие под наплывом захлестывающих ее ощущений.
— Сесили, не сдерживайся, дай себе волю! — приказал Лукас. Он чуть прикусил зубами ее подбородок и резко потянул на себя. — Позволь себе чувствовать все, пусть твое тело само подсказывает, что делать. Слушайся его!
Сесили замотала головой, не понимая или не желая понимать. Она знала только одно: это ощущение внутри ее было одновременно изысканным и мучительным. Оно ее пугало. Она боялась того, что оно может с ней сделать. Ей казалось, что она взорвется и рассыплется на миллион мелких кусочков. Что от нее ничего не останется, если она позволит этой силе — что бы это ни было — захватить ее целиком.
— Сесили! — Голос Лукаса прозвучал напряженно, словно ему было больно. — Не борись с этим, просто плыви по течению. Ты не будешь одна, я буду с тобой, доверься мне!
И в этот момент она действительно ему доверилась. Чем бы они друг для друга ни были, куда бы это ее ни завело, она ему доверилась. С резким вздохом она последний раз сжала внутренние мышцы и затем расслабила.
Ее захлестнула волна эйфории, никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Она прижала Лукаса к себе и почувствовала на своем плече тепло его дыхания. Он входил в нее снова и снова, и она двигалась ему навстречу, ни о чем не думая, захваченная неистовым желанием. Она одновременно и сознавала свое тело, и не сознавала. Забыла себя. И вот все, что она испытывала, достигло пика, взорвалось вспышкой света и ощущений. Это было похоже на фейерверк. Все мыслимые удовольствия сплелись воедино в одну сеть блаженства, которая захватила их обоих. Они были близки так, как только могут быть близки два человека.
А потом Сесили показалось, что она плывет и падает. Ее тело отяжелело, хотя Лукас продолжал двигаться в ней сильными толчками. Он стал ее целовать и что-то шептать ей, а в следующее мгновение вскрикнул и сделал один последний толчок, и Сесили почувствовала, как внутри ее разливается что-то теплое. Его движения стали замедляться, и вот он уже замер неподвижно. Он тяжело дышал ей в шею и шептал успокаивающие слова:
— Ты такая сладкая. Такая хорошая.
Тело и сознание Сесили охватила усталость, и она, словно кукла, обмякла в объятиях Лукаса, позволив ему бережно уложить ее себе на грудь. После ослепительного сияния любовного соития их снова окутала темнота.
Лукас на несколько мгновений задремал, потом почувствовал, что Сесили, лежа на нем, ворочается. Ее движения навели его на мысль повторить все, что они только что сделали. Но паника в голосе Сесили резко стряхнула с него ощущение благополучия, какое бывает после любовного акта.
— Лукас! — прошептала Сесили. Она оттолкнулась ладонями от его груди и села. — Мы все еще взаперти.
Лукас вздохнул, быстро поцеловал ее, потом приподнял с себя и без слов передал ей свой носовой платок. Она взяла его с тихим возгласом:
— О! — И добавила: — Спасибо.
Лукас знал, что завтра им придется многое обсудить, но сейчас нужно прежде всего выбраться из этого проклятого места, пока их кто-нибудь не обнаружил, иначе репутация Сесили будет подпорчена. Подпорчена еще сильнее, чем если она через несколько дней поспешно выйдет за него замуж.
Он застегнул на себе брюки. Было слышно, как Сесили приводит в порядок свою одежду. Глаза Лукаса давным-давно привыкли к темноте. Он встал и пошел к двери. Хотя все начиналось у самого дверного проема, в пылу страсти они ухитрились довольно далеко от него отодвинуться.
Лукас усмехнулся в темноту.
Зная, какая у Сесили страстная натура во всем, что касается жизни вообще, он не удивился, когда обнаружил, что она такая же страстная и требовательная любовница. Хотя мисс Херстон и была невинной, она, вне всякого сомнения, знала, чего хочет. Своей безыскусной лаской она его чуть не прикончила. Ее прикосновения возбудили его сильнее, чем это могли сделать самые искушенные куртизанки Европы. Если бы можно было судить об успехе их будущего брака по одному только сегодняшнему случаю, то они, несомненно, составили бы поистине великолепную пару.
— Нам нужно отсюда выбираться, — решительно сказала Сесили.
Она подошла и встала рядом с Лукасом. «Вот она снова во всей красе, ее натура», — с иронией подумал он.
— Запросто, — ответил он, положив руку ей на поясницу. Он снова попробовал нажать на ручку двери, и, к его величайшему удивлению, она легко подалась.
«Что за чертовщина?»
— Дверь не заперта! — сказал Лукас.
Он не мог в это поверить, его разум лихорадочно искал объяснение.
— Что-о?
Сесили, подбежав, сама взялась за ручку двери. Дверь открылась, и она шагнула за порог.
— Осторожно, — тихо предупредил Лукас. — Он может быть еще там.
Сесили тут же вернулась в комнату. Некоторое время оба молчали, напряженно вслушиваясь в тишину. Они пытались расслышать малейший намек на движение или какой-нибудь шорох, но все было тихо, если не считать звука их дыхания.
Удостоверившись, что в здании никого, кроме них, нет, Лукас взял Сесили за руку и вывел в коридор. Они тихо поднялись по лестнице и вышли на улицу тем же путем каким вошли.
Они уже ехали в карете по направлению к Херстон-Хаусу, когда Сесили произнесла вслух то, что не давало Лукасу покоя с той минуты, как он обнаружил, что замок открыт.
— Вы думаете… — Сесили запнулась, — нас подслушивали?
Лукас тоже задавал себе этот вопрос, но решил успокоить ее:
— Конечно, нет.
Однако, крепко обнимая Сесили за талию, он понимал, что далеко не уверен в этом. «Это еще один пункт в длинном списке обвинений против этого ублюдка», — думал его светлость. Наконец они въехали в переулок позади Херстон-Хауса.
— Завтра я нанесу вам визит, — сказал Лукас. — Постарайтесь выспаться.
Но когда он сам добрался до постели, уснуть оказалось непросто.
