Шилес сглотнула. Она вспомнила слова Дугласа, сказанные на прощание.
«Ради Бога, лиши ее невинности этой же ночью».
Нилл в одиночестве сидел за столом. Когда Йен с Шилес вошли в темную, шумную таверну, он поднялся им навстречу.
— Держись от меня подальше. — Йен кинул на него пронзительный взгляд, проходя мимо. — Я сам найду тебя утром.
Только-только наступил полдень.
Нилл схватил ее за свободную руку.
— Ты согласилась, Шил?
Храбрый парнишка! У нее у самой сердце было готово выскочить из груди, но она все равно умудрилась кивнуть головой, чтобы успокоить его.
Не глядя по сторонам, Йен широким шагом перетек зал таверны и потянул Шилес наверх. Там, у двери в конце коридора, он подхватил ее на руки и перенес через порог.
Ему явно не хотелось испытывать судьбу.
Захлопнув за собой дверь, он опустил Шилес на пол. Пока Йен загораживал дверь сундуком, передвинув его от дальней стены, она оглядела кровать, которая, казалось, занимала всю комнату. В это время он закончил возиться, рванулся к ней и впился в нее жарким взглядом. Шилес нервно сглотнула. Он весь словно лучился энергией.
Шилес видела, как вздымается и опускается его грудь, как играют желваки, как напряжена каждая мышца. Он шагнул к ней, и она с трудом удержалась, чтобы не отступить назад. Желание, овладевшее им, казалось, можно было потрогать рукой. Да еще в сочетании с гневом, причиной которого в равной степени была его уязвленная гордость и страх за ее безопасность.
Не говоря, ни слова, Йен резко прижал ее к себе и дал выход страсти. Он целовал ее грубо и требовательно.
Ничего не напоминало те ласковые, легкие поцелуи, которыми он покрывал шрамы на ее спине. На этот раз он дал ей понять, что ради удовлетворения своей страхи готов к насилию.
Сила его желания захватила Шилес и напугала ее. В то же время в глубине души ей хотелось испытать на себе и грубые, ничем не контролируемые и ничем не ограниченные естественные эмоции. Ей хотелось утонуть в том море страсти, отдаться в эти руки, так по-хозяйски лежавшие на ее бедрах.
Йен оторвался от губ и принялся покрывать поцелуями ее шею и горло. Подхватив под ягодицы, он поднял ее и прижал к себе, чтобы она почувствовала, сколько он возбужден.
— Я хочу тебя нет сил, — прошептал он ей на ухо. — Я умру прямо сейчас, если не возьму тебя.
В первый раз Шилес ощутила свою власть над ним. И это ей понравилось. Засунув руки ему под рубашку, она укусила Йена за губу, заставив его исторгнуть низкий стон.
— Тогда возьми, — просто сказала она и снова прижалась к его губам.
Йен донес ее на руках до кровати, и они рухнули поперек нее. Он держал ее лицо в руках, он целовал ее так, словно это был их последний раз. Он снова и снова ласкал и гладил ее, полный желания. Шилес задохнулась, ей не хватало воздуха. Кровь стучала в ушах.
Его рука легла ей на грудь. Большим пальцем он попытался нащупать сосок, и когда нашел, склонился над ней, взял его в рот и пососал прямо через ткань лифа. Шилес ахнула, и мир вокруг замер, она сосредоточилась на том, что он делал. Это была сладостная мука, от которой становилось легко и пусто в голове.
Задрав ей юбку, Йен наткнулся на голое бедро. Но этого ему было недостаточно.
— Разденься, — проскрежетал он. — Сейчас же.
Перекатив ее на бок, Йен принялся расстегивать крючки на платье на спине и одновременно продолжал терзать ее поцелуями. Тут до нее дошло, что ей нужно поднять руки, и он стянул с нее платье через голову. Она кожей ощутила прохладный воздух. Заодно с платьем Йен стянул и рубашку.
Шилес не успела смутиться. Он обнял ее, обволакивая своим теплом и своей страстью. Грубая ткань рубашки колола ей обнаженную кожу.
С лихорадочно бьющимся сердцем, она застыла в предвкушении, наблюдая, как он стягивает сапоги и снимает с себя рубашку. Йен резко притянул ее к себе. Одно обнаженное тело коснулось другого обнаженного тела.
Каждая ее частичка ожила от этого прикосновения. Йен был везде, он был повсюду, целуя ее волосы, ее лицо, горло, шею. То, что они были обнажены, еще больше подстегивало его желание. Она почувствовала это по тому, как у нее под руками напряглись его мускулы, потому, какими неистовыми становились его поцелуи.
— Ты моя. — Йен остановился и посмотрел на нее. Эти глаза могли испепелить. — Каждый дюйм твоего тела мой.
Его волосы вскользь коснулись ее кожи, когда Йен двинулся вниз, запечатлевая поцелуи в ложбинке на груди, под каждой грудью, на животе. Одновременно он продолжал играть ее сосками. Возбуждение подступало вместе с тянущей болью между ног.
Пока его рот и язык путешествовали по ее животу, к ее ощущениям добавилось малая толика беспокойства. Затем беспокойство стало расти. Потом Шилес забеспокоилась всерьез, когда Йен согнул ей ноги в коленях, и отросшая щетина на его подбородке царапнула ей бедра изнутри.
Она вся сжалась, потому что почувствовала, как его жаркий рот двинулся к ее самому сокровенному месту. Не собирается же он целовать ее туда! Шилес прерывисто задышала. Его рот, целуя, продвигался все ближе и ближе. Она была в полной его власти, и смирилась с этим. Пусть делает что хочет!
О Господи! Когда Йен все-таки поцеловал ее туда, Шилес непроизвольно дернулась, то ли от потрясения, то ли оттого, что была такой чувствительной. Он застонал, вцепившись в ее бедра.
Йен принялся ласкать ее языком. Зажав простыню в кулаках, Шилес едва удерживала рвущийся из нее крик. Она попыталась запротестовать, но ничего кроме нечленораздельных звуков из ее горла не вырвалось. А это только раззадорило его.
И чем больше он ее ласкал, тем меньше ей хотелось, чтобы он останавливался.
Шилес все неистовее комкала простыню. Внутреннее напряжение росло и росло. Когда не осталось сил терпеть, она попыталась вырваться из его рук.
Но Йен был безжалостен. И тогда волна ослепляющего наслаждения накрыла ее с головой.
Не успела она прийти в себя, как он оказался на ней. Прерывистое дыхание коснулось ее лица. Вид у него был ошеломленный, глаза смотрели в пространство. Он тяжело придавил ее грудью. А ее внимание сосредоточилось на его мужском естестве, которое теперь упиралось в то место, которое Йен только что ласкал ртом.
Помимо воли, ноги сами раздвинулись ему навстречу. Издав какой-то низкий, гортанный звук, он сделал бедрами движение вперед. И остановился, едва почувствовав, что входит в нее.
Его лицо застыло, когда он опустил на нее глаза. Потом часто заморгал, как будто только что вышел на свет из кромешной тьмы.
Йен медленно приподнялся. Ему на плечи как будто давил невидимый поток, не давая отстраниться от нее. Он сделал над собой усилие и улегся рядом.
