Между тем Макс скрылся из вида. Жалея, что нельзя позвать его, Кэро поняла, почему ее мать, тетушка и кузины готовы были рискнуть. Супружеская обязанность рожать наследников здесь ни при чем. Все дело в головокружительном единении с любимым человеком. Теперь с Максом ее связывали невидимые, но крепкие узы. Она не думала, что может быть с кем-то ближе, чем с любимым отцом.
Как же она теперь сможет его отпустить?
Труды отца наконец увенчались полным успехом — вскоре будет доставлен тот самый арабский жеребец, и конюшни прославятся на всю страну. Кэро осталось только съездить к заводчикам в Ирландию и выбрать подходящих кобыл. Тогда можно будет начать выведение новой породы.
Отец подсчитал, что на это уйдет несколько лет. Но уже спустя год Кэро сумеет наладить процесс настолько, что в случае необходимости дела можно будет передать другому человеку. Кэро тщательно вела записи, и, если ввести в курс дела Ньюмана, тот, пожалуй, справится и без нее.
И тогда Кэро сможет уехать и разыскать своего мужа. Начать все сначала. Забыть о проклятии ради счастья полноценного брака.
Если Макс, конечно, захочет. Кэро постаралась не думать о многочисленных красавицах, наделенных самыми разнообразными талантами, которые, несомненно, будут толпами виться вокруг Макса Рэнсли.
А ведь она дала ему полную свободу!..
Надо же было сделать такую глупость! А хуже всего, что Кэро сама не заметила, как привязалась к Максу Рэнсли.
Он ей не принадлежит. Рано или поздно Макс должен был вернуться в свой мир. Хорошо, что это произошло сейчас, пока еще не слишком поздно.
У Кэро будто жгло все внутри. Она отвернулась и заставила себя сосредоточиться на делах. Она будет работать до позднего вечера, чтобы Макс наверняка успел собраться и уехать. Еще одного такого разговора Кэро не вынести.
Нестерпимая боль в сердце заставила Кэро пролить еще несколько слезинок. Она сердито смахнула их с глаз. Когда Гарри уехал в университет, ей тоже поначалу было грустно. Но тогда Кэро нашла утешение в привычной работе.
Значит, сейчас она поступит точно так же.
Но почему-то теперь возможность осуществить мечту отца уже не приносила Кэро былой радости.
Полтора месяца спустя Макс сгорал от нетерпения, сидя в приемной британского посла в Вене. Месяц он ехал то верхом, то в экипаже, то в почтовой карете, ночевал в придорожных гостиницах, пансионах и домах знакомых. После того, какой тяжелый путь он проделал, Макса раздражало, что его заставляют ждать люди, которые, собственно, и отправили его в изгнание.
Тут дверь распахнулась, и перед Максом предстал лорд Баннерман, помощник посла. Макс сразу приободрился. Баннерман — талантливый и проницательный дипломат, Макс в полной мере оценил его компетентность, когда работал с Веллингтоном. К счастью, на этот раз к нему прислали по-настоящему влиятельного человека, а не того клерка, который вышел к Максу, когда он только прибыл в Вену.
— Рад видеть вас снова, Рэнсли, — произнес лорд Баннерман, пожимая Максу руку. — Если не ошибаюсь, вас следует поздравить? Слышал, недавно вы женились. Причем на очень богатой наследнице.
— Это правда. Благодарю вас, — ответил Макс. Сердце сжалось от боли. Долгая, утомительная дорога и бесплодные поиски помогали Максу не думать о проблеме с Кэро… почти. Однако рана все никак не заживала.
— Дженнингс говорит, что сообщил вам все имеющиеся сведения о мадам Лефевр. Удалось узнать что-то новое?
— Нет, — устало ответил Макс. — Сведения Дженнингса слишком скудны. Если честно, милорд, у меня создалось впечатление, что министерство вовсе не заинтересовано в расследовании.
Баннерман улыбнулся:
— Согласитесь, Рэнсли, ситуация была непростая. Вы утверждали, что в покушении на Веллингтона замешан один из людей герцога Талейрана, да тут еще Бонапарт бежал с Эльбы. Поднялся страшный переполох. Талейран заявил, что ни о каком заговоре ему не известно, и вообще, подобные подозрения оскорбительны для членов французской делегации… Никого из них нам допросить не позволили… Боюсь, многие не хотят ворошить старую историю…
— Кроме меня. Пострадала моя репутация и карьера.
— Очень сочувствую, — проговорил Баннерман с искренним состраданием в голосе. — У вас большой потенциал, Рэнсли. Из вас бы получился прекрасный дипломат.
Макс был сражен наповал. Все это время, ведя трудное и, увы, безрезультатное расследование, Макс упорно надеялся, что сможет добиться справедливости. Но, судя по тону лорда Баннермана, рассчитывать на это не следовало. Единственные люди, обладающие необходимыми полномочиями, чтобы во всем разобраться, и пальцем не пошевельнут.
Репутация Макса так и останется запятнанной.
Однако он решил уточнить, чтобы удостовериться наверняка:
— Значит, министерство иностранных дел не заинтересовано в расследовании? Выходит, вот почему ко мне прислали простого клерка, а потом заставили объехать половину городов Австрии и Италии?
Баннерман пожал плечами… И только тут Макс понял, почему на этот раз его удостоили аудиенции с такой высокопоставленной особой.
— Ах вот оно что. Посол велел вам узнать, не обнаружил ли я новые доказательства, чтобы министерство смогло принять меры и помешать мне.
— Да, — без всякого смущения признал Баннерман. — Вы весьма проницательны, Рэнсли. И впрямь могли бы стать выдающимся дипломатом.
— Теперь мне на это нечего и надеяться. Ведь ваше министерство не позволяет мне обелить свое имя, — с горечью ответил Макс.
Баннерман снова пожал плечами:
— Возможно, вы найдете себя на другом поприще. Понимаю вашу тревогу по поводу запятнанной репутации. Но советую, как друг, — заканчивайте расследование. Герцог Талейран немало посодействовал повторному возведению на престол короля Людовика. Министерству невыгодно, чтобы среди свиты герцога обнаружился бонапартистский заговорщик, иначе хрупкое равновесие, которого мы так долго старались достичь, вновь будет нарушено.
— То есть ради этого я должен пожертвовать добрым именем?
— Талейран теперь — первый человек Франции. Нам не нужно, чтобы его положение пошатнулось. Разве, сражаясь при Ватерлоо, вы не пожертвовали бы жизнью ради своей страны? Допустили бы, чтобы Наполеон победил и прошел со своей армией по всему континенту? Конечно же нет, — ответил Баннерман за Макса. — У нас тут, конечно, не поле битвы, однако исход не менее важен.
Сглотнув, Макс согласился:
— Вы правы. Репутация одного человека не стоит того, чтобы рисковать миром во всей Европе. Выходит, я зря потратил время.
