Роб прислонился к холодной стене и уставился на потолочные балки, словно мог видеть, что происходит этажами выше. Покрытый соломой твердый земляной пол, низкая койка, в углу — ведро для помоев. У стены был небольшой столик, на нем лучина распространяла вокруг драгоценное теплое сияние.
Здесь было значительно чище, чем в тюрьмах, в которых он бывал до этого. И никаких крыс.
Но также и никакой Анны.
Роб съехал по стене на пол и потер шишку на затылке. Она до сих пор адски болела, он мысленно послал проклятие тому, кто лишил его сознания этим ударом. Еще получил рану в бедро, правда, и сам не остался в долгу. Прежде чем они его одолели, он успел ранить в плечо одного противника и ударить по голове другого. Он тянул время, чтобы Анна могла бежать.
Они сбили его с ног, и дальше он ничего не помнил, пока не очнулся в этой камере. Анна смогла от них уйти? Она в безопасности? Если да, то они могут делать с ним все, что заблагорассудится.
Никогда в жизни у него не было так тяжело на сердце. Он взялся за эту работу, чтобы защищать слабых, таких как его сестра и Анна. Чтобы их жизнь была безопаснее. Но его действия, напротив, подвергли их еще большей опасности. На нем лежит проклятие, и теперь, его стараниями, на них тоже. Он должен выйти отсюда и все уладить, чтобы Анна снова обрела свободу.
Роб осторожно вытянул ногу и осмотрел рану на бедре. Кто-то перевязал его куском ткани, но повязка вся пропиталась кровью и присохла к коже. Он стиснул зубы и аккуратно содрал ее. Рана не очень глубокая, но ее нужно было промыть и перевязать.
Он скинул грязный и рваный дублет и оторвал от него подкладку. Перевязывая рану, вспомнил, как то же делали нежные прохладные руки Анны. На память пришел теплый розовый аромат ее волос, когда она к нему наклонялась.
Она тогда заметила, как много у него шрамов. Теперь к ним прибавился еще один. Но это было ничто по сравнению с раскаянием, которое сжигало его душу. Он хотел, чтобы Анна была в безопасности, а на деле отправил ее в самое пекло. Он еще хуже ее ужасного мужа.
— Я найду тебя, — поклялся он. — Где бы ты ни была, я тебя отыщу.
Внезапно он услышал ржавый скрежет отодвигаемого засова и повернулся к двери. У него не было оружия, только решительное желание найти и защитить Анну всем, чем может.
В дверях показался всего один человек — худой и сутулый, закутанный в черный плащ и почти невидимый в тени мерцающего коридорного факела. Роб видел только седеющую бороду да восковую кожу.
— Уолсингем, — напряженно произнес он. Конечно, кто еще мог схватить путника на открытой дороге и заставить его исчезнуть?
Изможденное лицо госсекретаря осветилось слабой улыбкой.
— А вы ждали кого-то другого, мастер Олден? У нас с вами была назначена встреча. — Он закрыл за собой дверь, потом, постукивая тростью, медленно пересек комнату и опустился на койку.
— Где миссис Баррет? — потребовал Роб.
— Вы только о ней сейчас и волнуетесь? О дочери владельца театра?
— Она не имеет к этому никакого отношения, — настойчиво сказал Роб, изо всех сил сражаясь с первобытным желанием кричать, драться и любым способом пробраться к Анне. Сейчас их может спасти только холодная отстраненность, под стать той, что исходит от Уолсингема.
— Разве? И, тем не менее она была с вами в Харт-Кастл. Ей известно, чем занимается ее отец? — резко спросил Уолсингем.
Роб осторожно наблюдал за ним, чувствуя, что балансирует на лезвии бритвы. Какой из путей спасительный? Какой приведет к безопасности Анны?
— Она невинная душа.
— Таких «невинных» ловят на заговорах, и вы это отлично знаете, мастер Олден. Ее отец замешан во многих делах, не все они во благо ее величества.
— Предатель, которого вы ищете, — Томас Шелдон.
— Так говорите вы с лордом Эдвардом и подтверждают документы, что вы любезно передали с моей дочерью. Однако сначала мы должны найти утечку в театральной труппе. И миссис Баррет нам в этом поможет.
— Значит, она у вас, — произнес Роб, и его сердце преисполнилось холодной ярости при мысли, что она заперта в таком же донжоне. Его милая, прекрасная Анна сейчас мучится от боли и ужаса из-за того, что он натворил.
— Не переживайте, она в хороших условиях. Мы хотим с ней просто поговорить. Люди часто знают больше, чем сами осознают.
И пытки помогают им «вспомнить».
— Я хочу видеть ее.
— И обязательно увидите. Но я не представляю, чем вы сейчас можете нам помочь, мастер Олден. Вы слишком... сильно вовлечены. И возможно, куда ближе к заговору, чем предполагалось?
Роб застыл на месте. В спокойных словах Уолсингема отчетливо звучала угроза. Значит, это конец? Но мертвым он уже не сможет спасти Анну.
— Меня обвиняют в измене?
Уолсингем молча и пристально смотрел на Роба, его худое лицо ничем не выдавало, о чем он думает.
— Мы общались с другим человеком из труппы. Он сделал определенные заявления, но у меня сомнения насчет его. Он не полностью уверен в том, что утверждает, и, кроме того, чересчур эмоционален, как и вся ваша актерская братия.
— Если этот человек меня обвиняет, я же имею право опровергнуть его претензии? — требовательно поинтересовался Роб.
— Вы имеете только права, дарованные ее величеством, — сказал Уолсингем и обвел тростью камеру. — И вам сейчас лучше подумать о себе. Вы поможете мне прийти к решению, мастер Олден? Вы имеете возможность спасти и себя, и миссис Баррет, если не станете мне лгать.
Роб скрестил руки на груди. Он ощутил проблеск надежды и тут же задавил ее холодным разумом.
— Вы знаете, что не стану.
Уолсингем обдумал его слова и затем кивнул:
— В прошлом вы хорошо нам послужили. И мне нужны свежие идеи, чтобы накрыть, наконец, нашу дичь. Что ж, хорошо. Тот молодой человек, что говорил с нами о вас, миссис Баррет и ее отце, — актер по имени Генри Эннис. Вы должны его знать.
— Эннис, — пробормотал Роб.
Должно быть, это он, Эннис, неотступно таскался за Анной, как одуревший щенок. Эннис затеял драку в «Белой цапле», когда увидел, что Анна улыбается Робу. Он вспомнил обжигающую ненависть в глазах Энниса, заносящего над ним шпагу.
— Да. Значит, вы действительно знакомы? Кажется, он сильно против вас настроен, — сказал Уолсингем.
— Думаю, он влюблен в миссис Баррет, а она отвергла его, — медленно произнес Роб.
Глаза Уолсингема широко раскрылись, в них блеснул интерес.
— Неужели? Влюбленные мужчины так глупеют. Вы определенно дали мне информацию, которой можно воспользоваться в наших интересах...
Анна изо всех сил старалась достать пальцами подоконник. Она придвинула к стене стол и забралась на него в надежде выглянуть наружу. Может, если бы она узнала, что окружает дом Уолсингема, придумала, как отсюда сбежать.
