После долгих размышлений у Эдилин появилось несколько версий, объясняющих, почему Ангус работает в таверне. Согласно первой версии, он хотел быть рядом с ней, Эдилин, потому и нашел себе работу неподалеку. Впрочем, такое объяснение было совсем неубедительным. Выручив деньги за драгоценности, Ангус мог купить землю и дом неподалеку от Бостона, зачем же надрываться, вычищая чужие конюшни?
Отсюда следовал естественный вывод о том, что бриллиантов у него больше нет.
Могло быть и так, что он передумал продавать бриллианты и они сейчас лежат в сейфе в каком-нибудь банке. Впрочем, от этой мысли Эдилин сразу отказалась. Она помнила, как Ангус говорил, что хочет иметь собственный дом. Она его знала хорошо, и что бы он там ни говорил, он при первой же возможности купил бы себе участок земли и работал бы на нем как каторжный.
И чем дольше она думала, тем крепче становилась уверенность в том, что в результате какой-то катастрофы Ангус расстался с бриллиантами.
— И я знаю, куда они делись, — пробормотала Эдилин.
— О чем ты, дорогая? — спросила Харриет.
— Ни о чем. Просто думаю вслух.
— Похоже, последнее время ты много думаешь, — заметила Харриет.
В тот вечер Харриет пошла на пристань, чтобы купить рыбу у рыбаков, и Эдилин снова вызвала к себе Кадди.
— Я хочу, чтобы ты нашел эту женщину, — сказала она и протянула ему листок бумаги, на котором изобразила Табиту.
Первое, что бросалось в глаза на этом рисунке, был мощный бюст и выдающийся зад Табиты.
— О да, мисс, — сказал Кадди, — такую женщину я разыщу с удовольствием.
— Держи с ней ухо востро. Ты и не заметишь, как она украдет твой кошелек. У нее пальцы скользкие, как угри. Помни об этом и не подходи к ней ближе чем на шесть футов.
Кадди кивнул и сунул листок в карман.
— Лучше бы тебе начать поиски прямо сейчас. Я думаю, она работает по ночам.
— Она будет с тем мужчиной в таверне?
— Нет, — сказала Эдилин. — Я по крайней мере так не думаю. Может, Ангус и не видит ее насквозь, как вижу я, но она понимает, что рано или поздно он ее раскусит. Иди и дай мне знать, что ты выяснишь.
— Да, мисс.
И Кадди быстро вышел из комнаты.
Кадди потребовалось больше двух недель, чтобы разыскать Табиту. Все это время Эдилин приходилось защищать его перед Харриет, которая вознамерилась его уволить.
— И почему я не могу от него избавиться? От него все равно никакого толку.
Помимо драгоценностей, о которых Харриет знать совсем не обязательно, у Эдилин была еще одна причина молчать. Она сказала Харриет, что подвела черту под своим несостоявшимся романом с Ангусом.
— Я буду выполнять его работу. Что обычно делает слуга?
— Ну, он убирает за нашими лошадьми, — подбоченилась Харриет и посмотрела на Эдилин так, словно хотела сказать, что скорее в июле выпадет снег, чем Эдилин возьмется за такую работу.
Но Харриет не приняла во внимание тот факт, что Эдилин много лет приходилось гостить по чужим домам и, чтобы избавить себя от необходимости постоянно общаться с теми, с кем ей совсем не хотелось общаться, она научилась у слуг очень многому. Она одолжила у Харриет одно из ее рабочих платьев, подпоясала его крепким ремнем и направилась на конюшню. Через четыре часа на каменном дворе уже высилась куча конского навоза, а стойла были выстланы свежей соломой.
Конечно, она устала, но усталость была приятной: приятно было делать что-то нужное, а не сидеть в гостиной и не выслушивать молодых людей, которые изо всех сил стремились произвести на нее впечатление. Харриет была так потрясена, что на время лишилась дара речи. Эдилин поздравила себя с триумфальной победой. Лишить Харриет дара речи под силу далеко не каждому.
Кадди наконец вернулся, и выглядел он далеко не лучшим образом. Одежда на нем была рваной, а лицо — грязным.
— Простите меня, мисс, — сказал он, тяжело опустившись на кухонный табурет.
Эдилин отправила кухарку прочь.
— Что удалось выяснить?
— Ее купил один человек.
— Да, она же арестантка, — сказала Эдилин. — Тот, кто наймет ее на работу, должен стать ее поручителем. На семь лет, кажется?
— Да, но тот человек сказал, что она в первую же ночь обворовала его подчистую и убежала. Я бы ее не нашел, если бы не знал кое-кого из тех, с кем, как бы получше выразиться, таким, как вы, лучше дружбу не водить.
Эдилин знала, что он набивает себе цену, но времени торговаться у нее не было.
— Так ты ее нашел? Видел ее?
— Видел, — сказал Кадди. — Вы не будете возражать, если я немного перекушу?
Эдилин, злясь на него за то, что он тянет время, сходила в кладовку за хлебом и сыром. В кладовой на полу она увидела несколько бутылок домашнего пива и прихватила одну из них.
— Я не знаю, кто в этом доме пьет пиво, но ты можешь выпить, если хочешь.
— Мисс Харриет, — сказал Кадди, отрезая ломоть сыра. — Она его сама делает. Пиво у нее знатное.
Эдилин изумленно вытаращилась на него. Этот дом принадлежал ей, но, похоже, тут происходило много такого, о чем она понятия не имела. Она опустилась на стул напротив, хотя в Англии за то, что она сидит на кухне с прислугой, ее посчитали бы сумасшедшей. Ни одна из подруг Эдилин не сделала бы этого даже под страхом смерти.
— Где она? — вновь спросила Эдилин.
— Живет в лесу с бандой таких же арестанток. Я думаю, они собираются отправиться на юг, чтобы купить там себе какое-нибудь жилье, но пока они решили пожить здесь.
— И как тебе все это удалось узнать?
— Я остался с ними.
— Правда? — Она опустила глаза, наливая Кадди пиво. — И ты видел Табиту?
— Спасибо, — сказал он и с удовольствием глотнул прохладного пива. — Я ее видел. Вы нарисовали ее очень точно. Будь вы мужчиной, вы могли бы зарабатывать деньги, рисуя портреты.
— Спасибо. На Табите были какие-то драгоценности?
— Не помню. — Он вдруг вскинул голову. — Погодите! Утром я увидел, как на ее руке что-то блеснуло. Браслет! Но она тут же опустила рукав. Обычное стекло.
— Скорее уж уголь, — пробурчала под нос Эдилин. — Когда закончишь есть, опиши все, что видел, начиная с того, что собой представляет их лагерь и заканчивая тем, во что была одета Табита.
— Я не смотрел, что на ней надето.
— На ней было платье, похожее на мое?
Эдилин была одета в платье из абрикосового шелка с вышитым на лифе изящным орнаментом, изображавшим душистый горошек.
— Похожим его не назовешь.
— Выходит, ты все же заметил, что на ней надето?
— Пожалуй, — сказал Кадди, пораженный собственной наблюдательностью.
Эдилин приходилось пускать в ход всю свою смекалку, чтобы Харриет не догадалась о том, чем она занимается. С тех пор как Эдилин пережила «припадок безумия» и переломала все имущество в своей спальне, Харриет постоянно приглядывала за ней. Она вела себя так, словно боялась, что Эдилин в любой момент может окончательно съехать с катушек. И все улыбки и прилежное поведение нисколько не вводили Харриет в заблуждение. Она продолжала относиться к Эдилин с подозрением.
