С первыми же лучами солнца Джулиан бросился к Жюстине.
Когда Мерси проснулась, Джулиана уже не было. Она молча смотрела на смятую подушку, а от скомканных простыней еще исходил знакомый запах мужа.
Вернувшись в дом Жюстины, Джулиан обнаружил, что Арно стало гораздо хуже. Теперь он уже почти не приходил в себя и никого не узнавал.
С утра полил сильный дождь, вскоре превратившийся в настоящий потоп — казалось, небеса плакали вместе с несчастными родителями, которые сидели у постели сына, со страхом и надеждой вглядываясь в его лицо.
Доктор пришел около полудня. Хриплый кашель Арно, его тяжелое дыхание, а особенно полная безучастность малыша встревожили его.
Состояние ребенка с каждым часом все ухудшалось. Всегда такие ясные глаза его заволокло какой-то пеленой, они покраснели и припухли. От сильного жара щеки Арко горели. Все настойки, Которыми по совету доктора поила его Жюстина, были бессильны смягчить бивший его жестокий кашель и успокоить хриплое дыхание, казалось, разрывавшее ему горло. Ни бром, ни лауданум уже не помогали, родителям едва удавалось разжать ему зубы, к тому же все, что он глотал, его желудок тут же извергал обратно.
Генри сновал туда-сюда, пытаясь хоть чем-то быть полезным. Дождь наконец перестал, но Арно с каждой минутой становилось все хуже. Дыхание его слабело, кожа приобрела восковой оттенок, только на осунувшемся личике ярко горели багровые пятна.
Вечером доктор посмотрел горло Арно, прослушал легкие и мрачно объявил, что у мальчика началось двустороннее воспаление легких.
— Думаю, самое время послать за священником, месье, а то как бы не было слишком поздно, — вот и все, что он мог посоветовать отцу.
Как только за ним закрылась дверь, Жюстина, захлебываясь в рыданиях, упала Джулиану на грудь.
— О, Джулиан, я этого не переживу! Это так внезапно! Даже нет времени свыкнуться с этим… попрощаться…
— Знаю, любовь моя. Знаю…
Крепко прижимая к себе Жюстину и вытирая ее мокрые от слез щеки, Джулиан со скорбью и бессильным отчаянием признал, что их малыш постепенно уходит от них. Теперь уже Жюстина и не заикалась о том, чтобы Джулиан ушел домой, — было похоже, что Арно не доживет до рассвета.
Всю эту бесконечно долгую ночь они просидели у изголовья Арно. По какой-то странной ассоциации то один, то другой вспоминал ту ночь, когда Арно появился на свет. Услышав душераздирающие крики Жюстины, Джулиан бегом ворвался в ее комнату, отпихнув в сторону доктора, и потом держал ее за руку, пока она не родила. И когда наконец им положили на руки долгожданного малыша, они не смогли сдержать счастливых слез.
И сейчас, утирая катившиеся по лицу слезы, они вспоминали первый, еще невнятный детский лепет Арно, его первые шаги… заливистый, звонкий смех, неумелые поцелуи, которые он щедро дарил им… розовые от мороза щечки в зимний день, когда он возвращался домой… ту любовь и счастье, которые он внес в их жизнь…
И вот теперь все это уходило вместе с ним.
Джулиан молил Бога даровать его сыну жизнь. Но даже в эту минуту он понимал, что Арно уже переступил ту невидимую черту, за которой его ждет другой мир.
Сколько боли выпало ему в жизни, но ничто не могло согнуть этого неукротимого человека. Только одно — смерть сына. Она одна смогла заставить его склониться до земли.
* * *
К тому времени когда Жюстина вернулась в комнату, Арно впал в забытье. И лишь тяжелое дыхание говорило о том, что несчастный малыш еще жив. Джулиан уже хотел попросить Генри сходить за священником, как вдруг слабенький детский голосок окликнул его:
— Папа!
Они с Жюстиной рванулись к постели. В груди их вспыхнула безумная надежда. Арно смотрел на родителей блестящими от жара глазами. Со стоном пробормотав благодарственную молитву, Жюстина перекрестилась. А Джулиан поднес к губам исхудавшую, прозрачную ручонку и нежно ее поцеловал.
— Сынок… наконец-то ты очнулся! — воскликнул он, глядя на Арно сквозь пелену слез.
— Папа, почему я так странно себя чувствую? — с трудом прошептал Арно.
Джулиан ласково взъерошил мокрые от пота волосы сына.
— Ты был болен, дружок.
Мальчик кивнул. Глаза у него слипались.
— Ты пришел взять меня погулять в парк, да, папа?
— Как только ты поправишься, хорошо? — дрожащим шепотом ответил Джулиан.
— А мы будем кататься на каруселях? — с трудом выговорил малыш.
— Обязательно.
— А ты купишь мне на Новый год пони, как обещал?
— Конечно, — ответил Джулиан, целуя тоненькие пальчики, невесомо лежавшие в его руке. — Даже не одного!
— Хорошо, папа, — счастливо улыбнулся Арно. Он с трудом повернул голову, пытаясь отыскать взглядом Жюстину. — Мама… почему ты плачешь?
Жюстина зарыдала.
Обняв ее трясущиеся плечи, Джулиан заставил себя улыбнуться сыну. Не зная, что сказать, он пробормотал первое, что пришло в голову:
— Мама обожглась… утюгом.
Арно тихо рассмеялся, но смех тут же перешел в страшный, лающий кашель. Джулиан бросился к нему, приподняв, подсунул ему под спину подушки, и мальчику немного полегчало.
— Не надо плакать… — еле слышно прошептал он, — из-за такой ерунды… Слышишь, мама?
Смахнув слезы, Жюстина посмотрела на сына:
— Я просто переволновалась из-за тебя, милый.
— Со мной уже все хорошо, мама, — храбро сказал Арно. — Мне сейчас так хорошо… как на небесах.
Слова его будто ножом полоснули по сердцу несчастных родителей. Они отвернулись, чтобы скрыть слезы.
— Женщины всегда плачут, правда, папа? — зевнув, слабым голосом спросил Арно. — Они ведь не такие храбрые, как мы с тобой?
— Конечно… ты очень храбрый, сынок, — прерывающимся голосом пробормотал Джулиан и поцеловал его горячий лоб.
— А теперь я, пожалуй, посплю, — прошептал Арно, закрывая глаза. — Спокойной ночи, мама… папа…
— Спокойной ночи, сынок, — выдавил сквозь подступившие рыдания Джулиан.
Глаза малыша закрылись. Жюстина тронула Джулиана за рукав:
— Джулиан…
Он приложил палец к губам, его воспаленные глаза встретились с глазами Жюстины.
— Пусть спит, любовь моя.
Лицо Жюстины исказилось от боли.
— Но это не сон! Это…
Джулиан со стоном прижал ее к груди.
— Я знаю. Господь в своей неизреченной милости даровал нам эту минуту, чтобы мы могли попрощаться с ним. — Голос его дрогнул, но Джулиан заставил себя закончить: — Думаю, его уже ждут в другом месте, дорогая. И не в наших силах его удержать.
Рыдая, они прижались друг к другу, не слыша, как Генри бесшумно выскользнул из комнаты, торопясь за священником.
* * *
Счастье, которое они испытали, когда Арно ненадолго пришел в себя, было кратким. Сразу после этого малыш впал в беспамятство. До самого рассвета они бодрствовали рядом с его постелью: священник, вполголоса бормотавший молитвы, Джулиан, небритый, с налитыми кровью глазами, и Жюстина, уже не пытавшаяся сдержать слез. Генри тоже молился, изредка смахивая катившиеся по лицу слезы.