— Ты не можешь уехать, а потом вернуться за мной через месяц, не можешь также бросить меня через несколько недель…
Раздраженно фыркнув, он схватил ее за талию и притянул к себе.
— Тогда полезай в экипаж, — сказал он со злостью, заталкивая ее внутрь.
Итан сидел, уставившись в потолок вагона и обдумывая важность предпринятого им шага.
Девчонка, по-видимому, решила приклеиться к нему намертво. Потому что полюбила. Он признался в убийстве, а она снова одарила его тем обожающим взглядом.
Иногда пребывание в ее обществе напоминало ему их с Хью вылазки на охоту. Его брат был прекрасным стрелком, настолько быстрым и метким, что даже Итану, которого не назовешь нерасторопным, стало казаться, что он теряет время, стараясь лучше прицелиться, и это его раздражало. Нечто подобное происходило и при общении с Мэдлин. Он все старался лучше вглядеться. Она всегда сбивала его с толку.
Если бы Итан не был таким осторожным, то мог бы привыкнуть к этим ее взглядам.
А когда она встретила его у дома, а потом с глазу на глаз сказала, что предпочитает его Куину? Ликование, которое он ощутил, было просто неописуемым.
— Хочу предупредить тебя, — сказала Мэдлин, — поезда имеют обыкновение действовать на меня, — она сладко зевнула, — усыпляюще.
Через пять минут после отправления ее тело обмякло и она уткнулась лбом в его плечо, но тут же встрепенулась. Так повторялось несколько раз, пока Итан не сказал:
— Спи. Я буду оберегать твой сон. Мэдлин кивнула.
— А можно мне прилечь здесь? — Она пожирала его грудь таким голодным взглядом, словно всю жизнь мечтала спать на ней.
— Я думал, ты любишь спать одна.
— Только в постели.
— Почему? — Не подумав о последствиях, Итан похлопал себя по груди, призывая Мэдлин лечь. Та с готовностью прильнула к нему, и его рука непроизвольно обняла ее. — Почему только в постели?
— Когда я сломала руку, то попала в больницу для неимущих. Там укладывали по четыре девочки на койку. — Ее голос звучат все тише. — Каждую ночь эти девочки метались в горячечном бреду и постоянно били меня по больной руке. Если бы пол не был очень холодным и грязным, я предпочла бы спать там. — Она замолчала, и он подтолкнул ее, призывая продолжить рассказ. — Пришлось провести там много дней, прежде чем меня выписали.
— Твоей матери тогда уже не было в живых? Мэдлин вздохнула:
— Коррин сказала тебе.
— Да. Не вини ее. Я, как ты знаешь, могу быть убедительным. Ну, отвечай же на вопрос.
— Нет, еще жива была.
— Почему же тебя поместили туда?
— Моя мать просто… забыла о моем существовании на некоторое время. Когда подыскивала нам новое место для жилья.
Итан прикрыл глаза. Да, он-то думал, что у нее должно быть много общего с Сильвией, а оказалось, что у нее больше общего с ним самим. Они оба пострадали из-за этой женщины.
— Почему ты не сказала мне, что твоя мать умерла?
— Слово «сирота» звучит так… жалко. А я не хотела, чтобы Клодия и Куин знали, как ужасно я живу… жила в Марэ. Я не знала, можно ли доверять тебе, не расскажешь ли ты друзьям.
— Как умерла Сильвия? — Мэдлин отпрянула.
— Ты ее знал? — спросила она, нахмурившись.
— Никогда не встречал ее, — легко солгал Итан.
— Ты назвал ее по имени.
— Куин говорил мне, как звали твоих родителей, и Коррин назвала ее имя сегодня. — Он положил ладонь на ее голову и притянул к себе.
— О, что ж, она умерла от холеры, когда мне было четырнадцать.
Смерть от холеры мучительна. Он не раз был очевидцем кончины несчастных жертв, когда организм полностью обезвоживался, от боли и спазмов разрывало мышцы, кровь в жилах густела, и все это время жертва находилась в сознании, ясно сознавая, что умирает.
Итан ощутил злорадное удовольствие, узнав, что Сильвия обрела свой конец подобным образом, но через мгновение всполошился:
— Ты не была… ты не была с ней, когда она умирала?
— Была. Но она очень быстро скончалась. В течение дня. Господи, ей пришлось пережить еще один ужасный момент.
— Ты не заразилась от нее? Холера — очень заразная болезнь, нужно знать, как предотвратить ее распространение.
Мэдлин напряглась.
— Послушай, Итан, я гораздо сильнее, чем кажусь.
— Конечно, девочка. — Мэдлин оказалась одной из самых сильных женщин, с которыми ему доводилось встречаться, хотя и выглядела как беззащитная нищенка. Она была также отважной и находчивой.
Итан мог часами любоваться ею.
Он взял ее с собой. И, да поможет им Бог, был этому рад.
* * *
Мэдди проснулась одна в просторной, роскошно обставленной каюте. Круг яркого солнечного света проник сквозь иллюминатор внутрь, свидетельствуя о наступлении позднего утра. Она вспомнила, что отключилась в поезде вчера ночью, и предположила, что на ее состоянии сказалось напряжение последних нескольких недель. Наверное, Итан перенес ее на борт и уложил в постель.
Мэдди встала и огляделась. Провела пальцами по отделанной позолотой палисандровой мебели, потом по богатому стеганому одеялу.
Кровать и ванна были такими же большими, как в отеле. Фактически все в этой каюте было большим, будто кто-то поспорил с интерьерным дизайнером, что он не сможет спроектировать на судне такие просторные удобства. Итан явно предпочитал все лучшее.
Мэдлин захотелось найти Итана и осмотреть судно, поэтому она быстро умылась и надела облегающее шелковое темно-синее платье. Она едва успела распаковать, широкополую шляпу с приличествующей платью синей лентой, как он вернулся в каюту.
— Здорово, ты проснулась.
— С добрым утром, Шотландец, — откликнулась Мэдди с очаровательной улыбкой.
Он почему-то нахмурился:
— Похоже, ты хорошо отдохнула.
— А как же. Думаю, я проспала часов восемнадцать. — Она обвела рукой каюту: — Я могу привыкнуть к этому. Ты не шутил, когда сказал, что корабль будет роскошным.
Итан сел у прикрепленного к полу каюты стола и жестом пригласил ее сесть на постель.
— Коль скоро мы уже здесь, то я хочу поговорить с тобой кое о чем. О некоторых правилах.
— Что ж, давай. — Мэдлин села, сложив руки на коленях.
— Прежде всего, смотри, чтобы не было никакого воровства. И мы будем вести себя как супруги — это означает, что ты не будешь ни с кем флиртовать, как это делала в таверне, — раздраженно произнес он. — И повторяю: не вздумай воровать. Поняла? Мэдлин невинно заморгала.
— У меня такое ощущение, что ты не хочешь, чтобы я… воровала? — Затем, уже серьезнее, добавила: — Мне не нравилось брать не принадлежавшие мне вещи. Я делала это только из необходимости. Не будет необходимости, и воровать не буду. Все очень просто.
