– Не за что, госпожа.
– Я ценю Вашу внимательность, – добавила девушка, выходя из кареты. – Сейчас Вы можете поставить лошадей и отдыхать. Больше сегодня выезжать уже не придется. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, мисс, – ответил возница, уводя лошадей вперед. Эми же направилась к двери.
В доме было тихо; слуги спали, и Эми надеялась, что Джеймс и Беатрис не вернутся раньше, чем часа через два-три. Она остановилась у окна кухни и посмотрела, как в конюшне зажегся свет. Подождала, наблюдая за движением лампы – ее держал в руках возница – от стойла обратно к двери, а потом по наружной лестнице наверх – к комнате на втором этаже. Наконец свет остановился – возница пришел к себе и начал устраиваться на ночь. Эми бросилась к теплице и радостно распахнула дверь.
Малик переступил через порог и обнял ее. А девушка, закрыв глаза, прижалась лицом к его плечу.
– Извини, что заставила ждать. Пришлось убедиться, что возница попал наконец в свою комнату, – пробормотала она невнятно. – Иначе он мог бы увидеть, как открывается дверь: эта часть дома видна из конюшни.
– Все в порядке, – успокоил ее Малик. – Я видел, как он шел и понял, что ты ждешь именно его.
В темноте кухни молодые люди взглянули друг на друга.
– Пойдем наверх, – проговорил Малик внезапно охрипшим голосом.
Эми взяла его за руку и повела на второй этаж, стараясь ступать как можно легче в страхе нарушить тишину и привлечь к себе внимание. Так они дошли до комнаты Эми. Она почувствовала себя в безопасности лишь тогда, когда повернула ключ в замке и снова оказалась в объятиях друга.
Он быстро поцеловал ее, взял на руки и отнес на кровать. Большое, пышное платье мешало. Малик, наконец, не вынес этого препятствия и расстроенно спросил: – Как от него избавиться?
Эми встала с кровати и повернулась к нему спиной:
– Там крючки и петельки.
Малик внимательно посмотрел на них.
– Крючки и что?
Эми молча показала через плечо. Он повозился с металлическими застежками и наконец сокрушенно признался:
– Я не могу с этим справиться.
– Порви! – коротко приказала Эми. Моментально раздался треск рвущейся ткани, и девушка почувствовала на своем плече губы: Малику трудно было дождаться даже того момента, когда платье окажется внизу. Он дернул еще раз, и наконец пышные юбки упали на пол.
– А это еще что? – с долей возмущения поинтересовался он, показывая на корсет без бретелек. Потом рассмеялся:
– Тебе, должно быть, потребовалось не меньше часа, чтобы одеться!
– Он зашнуровывается на спине, – спокойно объяснила Эми, не обращая внимания на веселье Малика, – обычно мне помогает Листак.
Несколько быстрых движений – и корсет тоже оказался на полу.
– Что ты сделал? – удивилась Эми.
– Разрезал тесемки ножом, – невинным голосом ответил Малик. Повернул возлюбленную к себе лицом, взял на руки и положил на кровать. Затем медленно снял с нее белье – пока Эми не предстала перед ним в своей естественной красе. Упав рядом с ней, он пробормотал:
– Ну а теперь, наверное, я часок посплю. После всей этой работы отдых просто необходим!
Эми прижалась к нему, целуя его в шею, засунув руки куда-то под рубашку и гладя его плечи и грудь.
– Ну что, все еще чувствуешь себя разбитым? – поинтересовалась она, садясь на него верхом.
– Кажется, начинаю оживать, – затаив дыхание, ответил Малик.
Ее рука оказалась под поясом его брюк.
– А как сейчас?
– Ожил, – прошептал Малик, вздохнув и закрыв глаза от прикосновения и ласки.
– Мне почему-то кажется, – заметила Эми, – что определенные части твоего тела никогда не устают.
Малик схватил ее за плечи и в мгновение ока поменял позу, оказавшись наверху.
– Ты быстро учишься, – оценил он, пощипав губами мочку ее уха.
– Американцы вообще смышленый народ. Но мне все-таки кажется, что практики мне немного не хватает, – ответила Эми, прижимая к себе его голову, словно прося ласки.
Наступило молчание; когда же он снова поднял голову, лицо его оказалось серьезным. Во взгляде не осталось ни следа насмешки или шутки.
– Я не стерплю, если кто-то когда-нибудь вот так притронется к тебе, – произнес наконец Малик.
– Этого не было и не будет, – ответила Эми.
– Обещай! – потребовал Малик, наклоняясь и обхватив руками ее талию, а губами проведя влажную и горячую линию вдоль всего ее нежного тела. – Обещай мне!
– Обещаю! – прошептала Эми и уступила его страсти.
* * *
Эми лежала в объятиях Малика без сна, счастливая тем, что чувствует рядом с собой его тело; звук подъезжающей кареты заставил ее сесть и прислушаться. Девушка выбралась из кровати и подошла к окну.
– Что там такое? – спросил Малик, приподнявшись на локте.
Эми увидела, как из кареты Ламбертов показался Джеймс, как он помог спуститься Беатрис.
– Дядя с тетей вернулись, – пошептала Эми. – Нам надо быть как можно тише, пока они не заснут.
– А что, мы очень шумели? – улыбаясь, поддразнил Малик и протянул к ней руки. – По-моему, я очень осторожно разделил на части твое платье.
– Мне придется организовать его починку как можно скорее, – забеспокоилась Эми, – ведь его выбрала для меня Беатрис.
– Там, у нас в лагере, ты мне нравилась гораздо больше: ведь там у тебя под платьем не было ничего, кроме тебя самой.
Эми провела пальцем по шраму на руке, оставшемуся после схватки на базаре:
– Как хорошо все зажило, – тихо проговорила она.
– У меня оказался прекрасный доктор, – ответил Малик.
– У тебя много шрамов.
– А ты – худышка. Я еще в прошлый раз заметил, что ты здорово потеряла в весе, – Малик коснулся ее ключиц.
– Я тоскую по тебе, – призналась Эми, целуя его в щеку. – А ты – ты тоскуешь без меня?
Он серьезно и пристально взглянул на нее:
– Да.
От этого так искренне сказанного короткого слова сердце Эми подпрыгнуло в груди.
– Сегодня вечером я долго смотрел на тебя в окошко. Видел, как ты танцевала с этим британцем.
Эми не сразу поняла, кого он имеет в виду.
– С Мартином Фитцуотером? Малик пожал плечами.
– Волосы, как солома, длинный нос, безвольный подбородок.
Девушка хихикнула, услышав такое описание внешности офицера.
– Да, это Мартин.
– Ты выглядела вполне довольной, надо заметить. Эми посмотрела на Малика, пытаясь определить, насколько он серьезен. Он действительно не шутил.
– Малик, что ты говоришь! Мартин Фитцуотер – самая большая зануда в британской армии! Единственное, о чем он думает, – это благосостояние его семейства. Конечно, для него это самая интересная тема, но, к сожалению, остальные могут воспринять ее и иначе.
